Федор Раззаков - Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол

– Нам вы предлагаете сделать то же самое? – поинтересовался Геша.

– В вашем случае нам нужна не ничейка, а победа – мы же от «Арарата» на очко отстаем. А с вашей помощью их обгоним.

– Это в том случае, если они здесь столичным динамовцам проиграют, – внес свою поправку Геша.

– Динамовцы на «бронзу» идут, поэтому биться будут насмерть. Так что мы рассчитываем в этом туре армян обогнать. Причем счет должен быть 2:1 и одну «банку» у нас должен забить Блохин – он на лучшего бомбардира первенства идет. Сможете такой результат обеспечить?

– А 1:0 вас не устроит?

– Не-е, – мотнул головой Пустовил. – Ты ведь человек ушлый и должен понимать, как лучше всего «договорняки» гонять – счет 2:1 самый оптимальный.

Геша знал эту футбольную хитрость. Самый удобный счет при договорных играх действительно был 2:1. Таким образом можно было долго держать болельщиков в напряжении, создавая у них иллюзию честного поединка. То есть, тактика была такая. Сначала одна команда (та, что должна была проиграть) открывала счет (это делалось в самом начале игры), а под занавес первого тайма другая команда счет сравнивала, поскольку в эти минуты внимание зрителей рассеяно – они уже готовятся к перерыву, чтобы утолить жажду пивком. Затем почти весь второй тайм идет равная игра с чередованием опасных моментов у обеих ворот. Пока, наконец, одна из команд под занавес игры не забивала победный гол. Совсем недавно такой «договорняк» сыграли в Киеве местные динамовцы и «Шахтер».

– Но если все-таки ребята не согласятся на 2:1 и захотят проиграть с минимальным счетом? – продолжал стоять на своем Геша.

– А ты постарайся их уболтать – ведь не за так же они это будут делать.

– Что-то ты не договариваешь, – покачав, произнес Геша. – Может, ты с тотошниками в доле?

– С кем я в доле тебя, Геша, касаться не должно, – с жестью в голосе произнес Пустовил.

А сам внутренне весь напрягся, поскольку его собеседник попал в точку – Пустовил и в самом деле работал на московских тотошников и те заказали у него именно такой счет. Он в свою очередь пообещал им, что все будет «тип-топ» – то есть, в порядке. А проколы в такого рода делах карались сурово, поскольку речь шла о больших деньгах.

– Ну, ладно, не парься – сделаем вам 2:1, – улыбнулся Геша, снимая тем самым напряжение в разговоре. – И Блоха свой гол тоже забьет. Когда вам нужен ответ?

– Чем скорее, тем лучше, – вновь берясь за бутылку, произнес Пустовил. – Тебе же не всех игроков надо будет покупать, а всего лишь пяток. Тем более, как ты говоришь, они Николаева «сплавить» хотят. Вот и пусть «сплавят», да еще за это хорошие деньги получат.

– А когда расчет будет?

– Сразу после игры. Я на стадион с деньгами приеду, а ты после матча подходи к Северному выходу – там свои башли и получишь. Но ответ мне нужен уже завтра – для спокойствия. Мне надо в Киев телеграфировать, как здесь все сложилось.

На самом деле Пустовилу надо было дать знать о результатах его миссии не только в Киев, но и тотошникам в Москве.

– Хорошо, будет тебе ответ, – и Геша снова поднял, наполненную до краев, рюмку.

– Надеюсь, положительный?

– Я тоже на это надеюсь, – ответил Геша и они выпили за успех предстоящего дела.

Анатолий Кожемякин шел по коридору, направляясь к выходу из здания, когда из-за угла ему навстречу вышел заместитель начальника управления футбола Леонид Зольский.

– Толя, дорогой, сто лет жить будешь – я только что о тебе думал! – расплываясь в широкой улыбке, произнес зампред и первым протянул руку для приветствия. – Как говорится, на ловца и зверь бежит. Пойдем ко мне, есть важный разговор.

И Кожемякин, который уже строил в голове планы относительно того, как он проведет эти несколько часов, которые оставались у него до возвращения на базу в Новогорске, вынужден был подчиниться. Причем интуитивно он чувствовал, что разговор его ждет малоприятный, поскольку этого человека он всегда недолюбливал – еще с тех времен, когда Кожемякин учился в ФШМ, а Зольский, переведенный в Москву с Украины, был одним из ее руководителей. За Карпом (именно так за глаза звали Зольского в ФШМ за его отчество – Карпович) уже тогда закрепилась дурная слава отъявленного интригана, за обворожительной улыбкой которого пряталась черная и мелкая душонка. И когда в ФШМ узнали, что Зольский пошел на повышение – был переведен в Спорткомитет, многие в ФШМ с одной стороны вздохнули свободно, но с другой пожалели, что этого человека, вместо того чтобы выгнать, наоборот, повысили.