Джеки Чан - Джеки Чан. Я счастливый

Все они надеялись стать свидетелями моего прыжка, а мне предстояло вскоре устремиться вниз со скоростью быстро несущегося автомобиля. Ко мне подошли мои коллеги из группы и спросили, готов ли я. Я кивнул. Внизу все смолкло: помимо пары ободряющих фраз команды, я слышал только завывания ветра. «Камера!», «Мотор!», «Начали!».

Я бросился вниз и попал в поток ветра.

Впоследствии я задавался вопросом: действительно ли был так необходим этот прыжок? Я думаю, что да. По правде говоря, он был выполнен не только в честь учителя или в честь нашей славы, я сделал это также ради своих поклонников со всего мира. Заходя в кинозал, они хотят увидеть на экране настоящего героя. Конечно же, я поступил так еще и потому, чтобы доказать, что я достоин своего имени. [6] Китайские зрители знают Джеки Чана под именем Чэн Лун, что означает «ставший драконом». — Примеч. пер.

В двадцать с чем-то я уже стал миллионером.

Невежда, ни дня не проучившийся в школе, в одночасье получает десять миллионов — представляете, каково это? Мне не терпелось скупить за одну неделю все те вещи, о которых люди мечтают всю жизнь.

Как-то раз я взял с собой пятьсот тысяч наличными, попросил своих ребят из команды расфасовать их по пакетам и идти следом за мной. С самодовольным и чванливым видом я направился в магазин часов Альберта Янга со свитой в двадцать с лишним человек. Дойдя до места, я попросил их остаться снаружи. Войдя в магазин, я сразу же начал задавать вопросы: «Какие десять самых известных марок у вас есть? Вот эти часы самые дорогие? В этих больше всего бриллиантов, да? Отлично, дайте семь штук, можете не упаковывать, вот деньги!» Купил, развернулся и ушел. Часы были рассчитаны на каждый из семи дней недели, и я менял их каждый день. Я звал своих друзей, с которыми мы прежде обучались навыкам боевых искусств, на обед, и при встрече специально закатывал рукава, чтоб выставить часы напоказ.

Целыми днями я выпивал и катался на авто, утром разбивал «Порше», а вечером — «Мерседес-Бенц». День за днем я пребывал в состоянии помутненного сознания.

В ту пору, если к нам прибегали репортеры с фотокамерами, я приказывал своим ребятам прикрывать номера машин, к тому же еще угрожал журналистам: «Посмеешь снять? Один кадр — один удар!» Сейчас вспоминаю все это: какой же я тогда был заносчивый — аж противно! Мне с детства нравилось, когда меня окружали люди, я любил веселую суматоху, а с появлением денег захотелось еще помпы и блеска. В то время в гонконгской киноиндустрии насчитывалось множество разных каскадерских групп: команда каскадеров Лау Ка Люна, команда Саммо Хунга, команда Юэнь Ву Пина. И мне, конечно же, хотелось, чтобы именно мой коллектив был самым богатым и узнаваемым. К примеру, есть автомобиль, и он стоит семьдесят тысяч. Я готов дать пятьдесят, а оставшиеся двадцать каскадер моей группы заплатит из своего кармана. Таким образом мы приобрели каждому по машине. Они, конечно, сразу спросили: «А можно обойтись без покупки авто? Нам бы просто эти пятьдесят тысяч…» Но я не соглашался. Зато потом, когда мы все садились в машины и по улицам следовала процессия из семнадцати одинаковых авто — шестнадцать тачек моих ребят плюс одна моя, — вот это было внушительно! Как только мы появлялись на дороге, все сразу же понимали, что это едет команда Джеки Чана. Вот именно это мне и требовалось! Вот что бывает, когда достигают успеха в столь юном возрасте.

В Гонконге полно магазинов известных марок. Когда я был еще совсем зеленым, я сопровождал знаменитого режиссера Ло Вэя во время его покупок. Он заходил в бутики и медленно осматривал товары, выбирал, а я садился в сторонке и тихо ждал. Я видел, что каждая вещь стоит невероятно дорого, и я не осмеливался даже встать и пройтись среди рядов. Однажды я совсем заскучал, и я встал, чтобы изучить ассортимент, и кое-что из одежды мне приглянулось. Я подошел к продавщице, указав на понравившуюся рубашку, и спросил: «Можно мне взглянуть вон на ту вещь?» Та девушка, не обращая на меня особого внимания, нехотя ответила: «Она стоит настолько дорого, что вам на нее не хватит». На лице ее читалось презрение. Я попятился и вернулся на свое прежнее место, почувствовав себя крайне униженным. Ну да, дорого, я и сам знаю, я всего лишь хотел взглянуть — нельзя, что ли?

Режиссер Ло Вэй все никак не выходил, а я не осмеливался сорваться и уйти без спросу, мне ничего не оставалось, как продолжать там сидеть. Чем больше я смотрел на ту продавщицу, тем сильнее она меня раздражала и тем больше она мне казалась некрасивой. А она стояла там у себя и занималась своими делами — протирала товары, наводила порядок и время от времени поглядывала на меня. Возможно, в ее взгляде и не было ничего враждебного, но тогда мне казалось, что она всем своим видом показывает, как сильно она меня презирает.