Фрэнк Лэмпард - Абсолютно честен. Автобиография

Он намеренно стоял за спинами других родителей с поднятым воротником и молчал. Он знал о том, что было бы, если бы он подошел к боковой линии и стал давать указания. Что более важно, он знал, насколько я смутился бы, если бы он это сделал. Простого осознания того, что он наблюдает, было достаточно, чтобы заставить меня нервничать, поэтому он стал довольно искусно притворяться, что его там нет.

Иногда он прятался за деревом или забором, чтобы я не мог его видеть. Он, должно быть, выглядел немного странно, крадучись в тени, как футбольный аналог инспектора Клузо из «Розовой Пантеры». Однако он не мог сохранять свою маскировку надолго. Когда я возвращался домой, он спрашивал меня, как прошла игра. Я говорил «довольно хорошо», только чтобы он выразил несогласие. Он упоминал момент, в котором я мог бы сыграть лучше, или шанс, которым я должен был воспользоваться, и я понимал, что он все же там был.

Отец всегда был моим футбольным ориентиром, моим тренером и критиком, вдохновителем и раздражителем. У меня очень много поводов для благодарности, пусть иногда я его и ненавидел. С самого раннего возраста я знал, что хочу быть футболистом. Это все, чего я хотел. Папа тоже знал об этом, и я думаю, что он хотел этого так же, возможно, в те дни даже сильнее, чем я.

Он познакомил меня с определенными тренировочными режимами, которые точно помогли бы мне стать физически сильнее, а также прививали внутреннюю дисциплину, необходимую для того, чтобы достичь наилучших результатов. Некоторые из них были довольно веселыми, хотя и не для мамы. Папа раскладывал маты на полу гостиной, а затем брал мяч и бросал его как можно ниже, а я должен был ловить его и тут же вставать и ловить его в другом месте. Мы могли заниматься этим очень долго, пока я не выбивался из сил. Мама влетала в комнату и кричала на нас.

– Хватит шуметь, – говорила она. – И перестаньте разводить беспорядок.

Мы сразу успокаивались. И замолкали.

– Серьезно, вы как будто думаете, что наш дом сам себя убирает.

Переждав бурю, папа возражал:

– Для него важно быть максимально ловким, – говорил он в надежде, что его довод перевесит мамину обеспокоенность домашними делами. Мама поворачивалась на каблуках и закрывала дверь, делая вид, что это все ее раздражает. Понимая, что это не так, мы улыбались друг другу и начинали снова, но не все тренировки были столь же веселыми.

Когда отец обучался в академии «Вест Хэма», он приобрел пару шипованных кроссовок, которые носил, оттачивая спринт после тренировки с остальной частью команды. Я не унаследовал его обувь, лишь эту привычку. Кажется, мне было около десяти, когда я начал свои пробежки. Я выходил в сад и бегал туда-сюда снова и снова. Было важно начать пробежку с мощного рывка, который помогает накрыть противника или уйти от опеки.

Почти каждый день я тренировал рывки. Мама очень сердилась, потому что вырастила красивый пышный зеленый газон, а я весь его истоптал. Иногда я делал это под наблюдением папы, иногда нет. Если отец куда-то уходил, а вернувшись, обнаруживал меня в своей комнате за домашним заданием или перед телевизором, он всегда спрашивал меня: «Ты тренировал рывки?» Я был очень горд, когда мог сказать «да». Когда я не мог, он не настаивал. Вместо этого он тонко намекал, что, если я не позанимаюсь, произойдет плохое. Никакого наказания. О нет, хуже – я не стану быстрее, подвижнее и выносливее. Другими словами, я не смогу быть достаточно хорошим игроком.

Для меня такой угрозы было достаточно. Я выходил на пробежку в любую погоду. Я продолжал упражняться даже после того, как стал профессионалом. Играя в «Вест Хэме», я прятал шиповки на тренировочной площадке Чедвел Хит, потому что стеснялся, но, когда старшие одноклубники уходили домой после тренировки, я выходил из спортзала и бегал. Иногда папа наблюдал за мной из окна своего кабинета, и я видел, как он улыбается или кивает мне. Я стал довольно суеверным в этом плане. Папа и впоследствии постоянно спрашивал меня про рывки – даже когда я уже был в основе «Вест Хэма». Такой уж он человек. Он не хотел, чтобы ему приходилось говорить мне. Он хотел, чтобы я делал это по своему собственному усмотрению.

И не только на меня он влиял таким образом. Когда мы с Рио Фердинандом обучались в академии «Вест Хэма», он оставлял Рио после тренировки и целый час уделял его игре головой. Рио – невероятно талантливый футболист. Он играет ногами лучше многих. Но когда было решено, что он станет защитником, он не лучшим образом действовал головой. Папа тренировал его, а через некоторое время Рио решил сам найти кого-то другого для дальнейших тренировок. Самый важный урок – внутренняя дисциплина, и у всех лучших игроков она на самом высоком уровне.