Юрий Строфилов - Не про бег

Ни опорный меридиан, ни нулевое время не постоянны. Все меняется, не говоря о моих планах. Континенты перемещаются друг относительно друга и нулевой точки. Стальная лента Эйри отодвигается от опорного меридиана на 2,5 сантиметра в год. Земля вращается неравномерно, а значит, промежутки времени, основанные на астрономических наблюдениях, тоже меняются. Universal Time, или UT, – шкала времени, основанная на вращении Земли. Одна секунда этого времени сегодня не равна одной секунде завтра. Да что там завтра: одна секунда сейчас не равна следующей. О как. А вы хотите, чтобы сбывались планы. Для равномерного времени придумали UTC – это Всемирное скоординированное время, определяемое атомными часами. Все секунды в нем равны. На UTC базируется время часовых поясов. Для компенсации разницы с UT 30 июня или 31 декабря к нему добавляется одна секунда. Запутались? Все переменчиво и относительно. Даже к всемирному времени добавляются секунды, не говоря уже о моих планах.

Королева Англии вместе с президентом Лондонского марафона сэром Джоном Сперлингом не спеша идут ко мне. Розовое платье подчеркивает почти детское выражение лица Елизаветы II. Перо на шляпке королевы и пальцы президента подрагивают на ветру. Джон Сперлинг заметно нервничает, его руки беспорядочно перемещаются то вперед, то обратно за спину. Он бы с удовольствием засунул их в карманы, но те, вероятно, зашиты. Волнение президента можно понять: не каждый день удается запустить в дальнее плавание пятьдесят тысяч сумасшедших на глазах у королевы. По плану старт в десять ноль-ноль, но мы теперь знаем, как относиться к планам.

Лондонский марафон 2018 года отмечает 110-летие своего пятикилометрового вклада в движение. Сейчас дистанция идеальна: 37 километров и даже 40, каким марафон был до англичан, маловато. Марафон начинается после тридцать седьмого километра.

10 часов 00 минут 17 секунд. Руки Джона Сперлинга застыли в воздухе, глаза королевы скрываются за полями шляпки, перышко вот-вот вырвется, рука в белой перчатке не спеша нажимает на кнопку. На огромном телевизионном экране лицо Елизаветы II сменяется головой Элиуда Кипчоге. Земля провернулась подо мной, внутри нее что-то заскрежетало, и она встала. Я не могу сдвинуться с места. Мимо меня проходят какие-то люди, срываются с места и убегают вдаль. Мурашки отрываются от пяток, стремительно пробегают по позвоночнику и, отталкиваясь от затылка, улетают в небо. Мимо проходит дедушка. Я знаю, что некоторые дедушки могут выбегать марафон из трех часов и в семьдесят лет. Мы встречаемся глазами, я пожимаю плечами, и он убегает.

В Шанхае на борт клипера «Катти Сарк» поднялись два безбилетных пассажира. Капитан Джордж Мьюди загрузил в трюмы чай, и в густом тумане судно взяло курс на Лондон. Первый получает все! Кто быстрее доставит груз на Лондонскую биржу, тот будет продавать драгоценный чай нового урожая без конкурентов. «Катти Сарк» строили для рекордов скорости. Длинный и тонкий, как нож, корпус разрезал океан под действием ветра, который надувал паруса огромной площади. В своем первом плавании клипер преодолел расстояние от Китая до Англии за сто десять дней, обогнав большинство коллег. Океан уже был полон паровых судов, которые коптили небо, но проходили этот же путь через закрытый для парусников Суэцкий канал за шестьдесят дней. Клиперы выживали за счет гурманов, которые считали, что груз в трюмах железных чудовищ пропитывается дымом. Самым быстрым парусником мира, доставляющим чай в Англию, был шотландский клипер «Фермопилы»: его рекорд – сто пять дней от Чанчжоу до Лондона. Но в силу разных погодных условий сравнивать скорости судов в заочных поединках было бы некорректно. В 1872 году «Катти Сарк» и «Фермопилы» оказались в Шанхае одновременно, и капитаны заключили пари, кто раньше войдет с грузом в Темзу.

Удар волны сбил рулевого матроса с ног. Корабль полностью погрузился под воду, вынырнул, снова погрузился. Конструктора клипера Геркулеса Линтона ругали за тяжеловесную корму судна, но в центре шторма при попутном ветре, который рвал паруса в клочья, единственным, что спасало жизнь рулевому матросу, была массивная корма. Он лежал на палубе. Тонкая веревка впивалась в пояс, удерживая его в метре от края палубы. Клипер развернуло боком к волне, подняло на вершину и скинуло в море. Мощный удар вырвал деревянный руль из крючьев. Теперь клипер зависел только от воли богов.

Мой старт – из самой первой зоны самого красного коридора. От ленты тайминговой системы меня отделяет десять метров и узенькая ленточка, которую держат несколько фрейлин. «Кто это? – спрашиваю я у по-британски суровой дамы. – Это бегуны, которые претендуют на подиум в возрастных категориях». Ну привет, интересно, как они решили, что я не претендую? Их тысяча человек, ни один подиум столько не выдержит. Люди появляются передо мной из какого-то – нет, не заднего, бокового прохода. Они все идут и идут, а я стою, прыгаю, переминаюсь, снова стою, а люди проходят мимо меня и, наступая на ленту системы, отсчитывающей время гонки, убегают, толкаясь локтями. Две минуты и сорок пять секунд после кнопки. Чип, прикрепленный к моей кроссовке, пересекает стартовую линию. Первые два километра в небольшую горку, потом три километра спуска. Стартуем из Гринвича, в нескольких сотнях метров от меня нулевой меридиан, еще через сто два метра опорный. Определенности в мире нет.