Юрий Строфилов - Не про бег

Номера в Бостоне раздают в соответствии с результатами предыдущих забегов, на старте выстраивают по номерам. Самые быстрые, с красными номерами, – в первую волну, самые быстрые из быстрых – в первый загон. Я стартую из второго загона первой волны. Значит, со мной стоят те, кто бежит марафон чуть быстрее трех часов. Рядом еще тысяча человек, дышат нервно. Во время выстрела они выскочили, как конфетти из разорванной на ветру пачки: загорелые афроамериканцы, желтоватые азиаты. А я перебираю своими бледными ногами, слушая внутри голос Миши: «Юра, медленнее».

10 км. 38:18, пульс 171, 3:50 мин/км

Съеденный гель не дает ничего, кроме революции в желудке и реактивной тяги. Вода тоже не лезет, после каждого глотка ноги становятся ватными. Пульс 170 – это больше, чем в манеже на десятикилометровом забеге.

Вместо тридцать пятого километра марафон для меня начался на десятом.

А между тем вокруг Америка. Это не Нью-Йорк, а одноэтажная Америка. Частные домики с маленьким садиком прямо у дороги. Бородатый старик сидит в шезлонге – в подлокотнике пиво, в одной руке еще одно пиво, в другой вертелка-трещотка, рядом детишки ползают по идеально подстриженной лужайке. Марафон в этих краях – событие года. Все на улице. Крики, хлопки, свист. Шум такой, что хочется побыстрее убежать.

С начала XIX века в Америке был один «великий уравнитель»: револьвер Сэмюэла Кольта. Револьвер был символом свободы и воплощал идеологию американцев. Но к началу XX века кольт утратил свое прежнее значение, и пришлось изобретать новый национальный фетиш – бег. В 1897 году прошел первый Бостонский марафон. Теперь бег стал великим уравнителем и идеологией американцев. На дистанции равны все: бедные и богатые, влиятельные и не очень. Здесь не помогают ни обширные связи, ни умение подбирать галстук под цвет носков, ни размер автомобиля. Ты остаешься один на один со своим телом и духом.

15 км. 38:18, пульс 175, 3:51 мин/км

У меня такой пульс при интервальных тренировках 8 по 400 метров. Температура 27 градусов. Тепловые рецепторы на коже подают сигнал потовым железам, которые, кроме пота, выделяют белок калликреин.

Калликреин, появившийся в крови, влияет на тонус гладкой мускулатуры, возбудимость нервной системы, консистенцию крови и целый ряд параметров, в том числе появление боли. Вы чувствуете сонливость, вялость, потерю интереса к темпу жизни вообще и скорости бега в частности. Включаются механизмы ограничения выработки энергии. Наш внутренний компьютер в ответ на повышение температуры снижает тактовую частоту процессора.

Радиатор в нашей машине – кожа. Испарение пота уносит энергию и охлаждает поверхность. Ровно так же работает домашний холодильник: испаряющийся фреон забирает энергию у куска мяса в морозильнике. Чтобы процесс шел интенсивно, нам нужно больше пота и больше теплоносителя, в нашем случае крови. Так у сердца появляется новая функция: не только переносить кислород к мышцам, но и для охлаждения качать кровь к коже. Чем жарче, тем меньше крови с кислородом достается мышцам. В этом процессе расходуются и жидкость, и энергия. Холодильник у вас на кухне подключен к розетке, помните?

Для успешной работы этой сложной системы нужно много пить. Но, во-первых, вода на скорости не лезет; во-вторых, желудок может всосать не так много; в-третьих, вместе с потом из организма выводятся соли. Если вы пьете чистую воду, солей становится меньше и меньше. Кровь из плазмы и кровяных телец превращается в воду и кровяные тельца, а это уже не совсем кровь. Соли калия и кальция участвуют в прохождении нервных импульсов. Их недостаток приводит к сбоям в нервной системе – судорогам.

Многие могут потерпеть последние километры марафона. Финиш чувствуется спинным мозгом, как утро хорошего дня. Ты еще не проснулся, но уже знаешь, что сегодня все будет хорошо. Ноги подхватывает судорога, силы испарились вместе с несколькими литрами воды, но мысленно ты уже там, ты добежал. Осталось заставить себя сделать последние усилия. Парадокс состоит в том, что эти усилия уже не влияют на результат. Ты докатываешься до финиша сам по себе, а стрелка секундомера сама по себе.

По-настоящему терпеть нужно на середине дистанции. Ты устал, накопленные в тренировках силы уже ушли, гормоны и ферменты подсказывают мозгу, что это не твой старт, ты не в лучшей форме, следующий раз пройдет легче. А впереди еще целая вечность. Вдруг ты осознаешь всю бессмысленность и даже глупость этого занятия: сотни потных полуголых тел с пустыми глазами молотят пятками по асфальту. В голове нет ни одной идеи о том, зачем это нужно продолжать. Если в этот момент чуть-чуть отвлечься, дать химии внутри организма капельку поберечь силы, ты вываливаешься из графика. А дальше все, ты турист. Ожидаемого результата нет, мотивации никакой, гонка превращается в очередную пробежку с осмотром достопримечательностей.