Пеле - Пеле. Я изменил мир и футбол

«Пеле, скажи им, что твоя кожа не линяет! Что ты можешь, не опасаясь, выходить в дождь!»

Знаю, сегодня подобные комментарии могут показаться обидными, но тогда все это происходило в невинной атмосфере познания окружающего мира. Девушки на самом деле искренне удивлялись тому, что наша чернота, если ее чуть потереть, не пропадала! В итоге я умудрился завести небольшой роман с красавицей шведкой по имени Илена, которой тоже было семнадцать лет. Да, мы не могли общаться по-настоящему, но она так замечательно смеялась, и мы гуляли по городу, держась за руки, тыча пальцами во все стороны и улыбаясь так, что у меня сводило скулы. Мы были в восторге от того, что встретились и оказались в водовороте этого важного, захватывающего мирового события. Помню, как плакала Илена, когда я уезжал из города. Это одновременно и опечалило меня, и пробудило во мне восхитительное чувство: я ощутил себя взрослым, у которого есть кто-то, кто будет столь сильно скучать о нем.

В конце концов, мы нашли способ обойти запрет на посторонние связи – ну, более или менее. Однажды наша группа отправилась по магазинам. В те годы магазины в Бразилии совсем не были завалены импортными товарами; Бразилия была страной закрытой экономики, и все, что поступало из-за границы, стоило очень дорого. Мы увидели массу вещей, ставших для нас истинным откровением, включая относительно недавнее изобретение: радиоприемники на батарейках. В тот день я был с Гарринчей, футболистом с искривленными ногами, и Нилтоном Сантосом, товарищем Гарринчи по клубу «Ботафого». Мы копались в приемниках, пробовали настроить их, проверяя, работают ли динамики, и вдруг у Гарринчи на лице появилось жуткое выражение, будто он дохлую крысу проглотил.

– Я этот приемник ни за что не куплю!

Нилтон с удивлением обернулся:

– Почему, Гарринча?

– Я ни черта не понимаю, что он говорит!

С минуту мы молчали, соображая, а потом догадались. В маленьком приемнике звучал голос человека, всего вероятнее, говорившего по-шведски.

– Ну, брось, Гарринча! – прогрохотал Нилтон, жадно заглатывая воздух и задыхаясь от сильного смеха. – Он заговорит по-португальски, когда ты вернешься в Бразилию!

Гарринча замотал головой, совершенно ему не веря. «Нет, дружище, ни в коем случае».

Я тоже смеялся, хотя и сам мог с легкостью совершить такую же оплошность. Как я уже говорил, это была другая эпоха. Трудно даже поверить, что она не вышла за пределы жизни одного человека.

Когда начались официальные матчи Кубка мира 1958 года, мы вместе с Гарринчей оказались прикованными к одному и тому же месту – к скамейке. Некоторые в руководстве команды полагали, что Гарринча слишком несдержан психически, чтобы играть против Австрии, нашего первого противника, чья стратегия основывалась на впечатляющей тактической точности настроя на атаку. Что же касается меня, то моей проблемой оставалось колено. Д-р Гослинг сказал мне, что для того чтобы сохранить хоть какую-то надежду вновь играть, мне придется пройти курс весьма болезненного лечения. В основном он заключался в накладывании на колено обжигающе горячих полотенец. А ведь моим врачом был один из лучших специалистов по спортивной медицине в мире – факт, лишний раз подтверждающий, что в то время мы все еще жили в средневековье. Однако я беспрекословно подчинялся врачу. Я отчаянно стремился выйти на поле.

Первый свой матч Бразилия отыграла великолепно, разгромив австрийцев со счетом 3:0, при этом два мяча были забиты Маццолой и один – Нилтоном Сантосом, на игре которого никак не сказалась купленная им контрабанда. Но на вторую игру с Англией наша команда вышла без запала, и мы закончили игру с результатом, который в футболе всегда пугает – с нулевой ничьей. В формате «группового этапа», который был впервые применен в Швеции и остался во всех будущих Кубках мира, начальные игры проходили с участием четырех команд, после чего две топ-команды переходили ко второму раунду матчей на выбывание. Сыграв с Англией вничью, мы должны были победить нашего последнего третьего противника, чтобы продолжить участие в турнире.

Узнав, что у нас, возможно, остается лишь одна игра перед тем, как отправиться домой, я подумал, что сойду с ума. Почему мое колено не шло на поправку?