Пеле - Пеле. Я изменил мир и футбол

«Поражение принес нам не второй удар, – сказал Коста, – а первый».

Тем не менее многие люди никогда не согласятся с подобной точкой зрения. К большому моему огорчению, призраки «Мараканы» не оставляют нас в покое и по сей день. Барбоза сказал, что худшим днем в его жизни было не 16 июля 1950 года, а совершенно обычный день лет двадцать спустя, когда некая женщина, заметив Барбозу в магазине, показала на него пальцем и достаточно громко, чтобы он смог расслышать, сказала своему сыну-подростку: «Смотри! Это тот человек, который заставил рыдать всю Бразилию».

Постойте, но разве я не сказал вам, что поражение на Чемпионате мира 1950 года оказалось полезным для Бразилии?

Потерпите.

Да, было много страшных последствий. Пострадало огромное число людей, которые, разочаровавшись, перестали ждать чего-либо хорошего. Но тот день в Рио преподнес всем нам великий урок, который позже поможет нам сплотиться как единому народу и проявлять себя с положительной стороны в течение многих десятилетий.

Сгрудившись вокруг радиоприемников и вместе страдая, бразильцы приобрели коллективный опыт. Впервые за всю нашу историю у богатых и бедных бразильцев оказалось что-то общее, что можно было обсудить с любым встречным на углу улицы, в пекарне или конторе, будь они в Рио, Бауру, Сан-Паулу или в самой глубине Амазонии. Сегодня мы воспринимаем это как нечто само собой разумеющееся, но в то время, время создания общего представления о том, что значит быть бразильцем, подобные события являлись чрезвычайно важными. Тогда мы перестали быть друг для друга чужаками. И я не думаю, что мы когда-либо станем ими вновь.

В равной степени важно здесь и то, что бразильцы потеряли частицу той невинности с моргающими глазами, той юношеской незрелости – ее даже можно было бы назвать простодушием, – которая столь явно проявилась в тот июньский день и за несколько месяцев до него. И хотя, к счастью, полностью она не исчезнет, мы все же станем чуть более зрелыми и чуть с меньшей готовностью будем принимать на веру все то, что попытаются навязать нам политики или СМИ. В дальнейшем это сильно скажется на нашей политике и нашей культуре.

И наконец, последнее: для поколения ребят, мечтавших стать футболистами, а в их числе был и я, 16 июля 1950 года стало во многом мотивирующим фактором, значение которого мне трудно переоценить. Взглянув на плачущего отца и на мать, пытавшуюся его утешить, я проскользнул в комнату родителей. У них на стене висело изображение Иисуса Христа. Обращаясь к нему, я разрыдался.

«Почему это случилось? – вопрошал я сквозь слезы. – Почему это случилось с нами? За что, Господи, мы наказаны?»

Конечно, ответа не было. Но вместе с тем, как мое отчаяние улеглось, ему на смену пришло нечто более глубокое и более зрелое. Я вытер слезы, вышел в гостиную и положил руку на руку отца.

Честно признаюсь: я не знаю, откуда взялось то, что я затем произнес. Может, я, будучи девятилетним мальчиком, просто хотел, чтобы мой родитель почувствовал себя лучше. Однако это, без сомнения, любопытно, учитывая то, что случится потом.

«Все хорошо, пап, – сказал я. – Я обещаю, придет день, и я выиграю для тебя Кубок мира».

Наш автобус, пыхтя, поднимался в гору, изрыгая черный дым и все больше напрягаясь с каждым переключением передач. В какой-то момент нам показалось, что мы покатились назад, и я начал молиться Богу, умоляя его помочь нам пережить эту поездку. Я прижался к окну в надежде увидеть какое-нибудь заросшее густой травой поле или еще что-нибудь мягкое и милостивое к нам, способное смягчить наше падение в том случае, если мы все же перевернемся. Не тут-то было – вокруг только выступы скалистых пород, прикрытые густыми зарослями изумрудных джунглей. А в отдалении, едва различимые, выступали небоскребы и заводы Сан-Паулу, который мы оставляли, направляясь к берегу Атлантического океана.

Я глубоко вздохнул. Этот день и без риска погибнуть лютой смертью в огне был достаточно ужасен. Я ехал на пробы в небольшой, но успешный футбольный клуб «Сантос» в портовый город с одноименным названием. Последние несколько лет я играл за юниорскую команду, имевшую отношение к БАК, клубу Дондиньо в Бауру. Тренером молодежки был Вальдемар де Брито, опытный футболист-виртуоз, игравший в составе бразильской сборной на Чемпионате мира 1934 года. Вальдемар был убежден, что я наделен особым талантом. Поэтому он, обратившись к своим знакомым в клубе «Сантос», организовал мои смотрины. Рано утром мы с Дондиньо сели на поезд, шедший из Бауру в Сан-Паулу, где присоединились к Вальдемару и вместе пообедали. Уже втроем мы отправились в Сантус на автобусе.