Лукас Дельгадо - Я, Лионель Месси

Я перечитываю ту статью и улыбаюсь. Спрашивая меня о кумирах, журналист рассчитывал услышать в ответ: «Марадона». Марадона – кумир всех аргентинцев. Но я ответил иначе: «Мои кумиры – это мой отец и мой крестный Клаудио», – сказал я. Журналист решил зайти с другой стороны и спросил о моих любимых игроках. Я назвал моего брата Родриго и кузена Макса. Я не лгал, они на самом деле были моими любимыми игроками. Некоторые вопросы казались мне странными, но у журналистов свои правила. Зачем спрашивать у мальчишки «Прокаженного», какая его любимая команда? Конечно же, ответ будет только один: «Ньюэллс Олд Бойз». На вопрос о хобби я сначала ответил, что мое хобби – футбол, но журналист покачал головой и сказал, что хобби должно отличаться от основного занятия. Я не знал, что ответить. «Может, ты любишь слушать музыку?» – подсказал журналист. Я кивнул. Про любимую книгу он тоже подсказал. Я не читал никаких книг, кроме учебников, но называть учебники было как-то неловко. «Библия?» – спросил журналист. Я снова кивнул. А вот на вопрос о любимом фильме я ответил сразу: «Baby’s Day Out» [60] В российском прокате шел как «Младенец на прогулке, или Ползком от гангстеров». . Я до сих пор люблю пересматривать этот фильм. Журналист спросил о моих целях, задачах и мечтах. Я ответил, что мечтаю играть в сборной, но пока что мне нужно попасть во взрослую команду «Прокаженных» и окончить школу. Мне очень хотелось рассказать журналисту о моей бабушке Селии. Я знал, что она обрадуется там, на небесах, когда увидит свое имя в газете. Но мне никак не представлялось возможности сделать это. Журналист очень торопился, выпаливал один вопрос за другим. Наконец он спросил о самых радостных и самых грустных событиях. Самой большой моей радостью в то время был выигрыш чемпионата в десятой лиге. Небольшое с точки зрения футбола событие имело для нас огромное значение, ведь мы стали чемпионами! Юным футболистам очень нужно побывать чемпионами. Чемпионство дает стержень, укрепляет дух и волю к победе. Самым же грустным событием в моей жизни была и остается смерть моей бабушки. Я сказал это и поведал о том, как она впервые привела меня в «Грандоли». Я осмелел настолько, что посоветовал журналисту встретиться с моим первым тренером Доном Апа, чтобы тот рассказал ему обо мне. Журналист отрицательно покачал головой и сказал, что в «Ньюэллс» ему уже достаточно обо мне рассказали.

У «Прокаженных» была замечательная система обучения, направленная на проявление индивидуальных качеств каждого игрока. Еще у клуба было правило, установленное спортивным директором молодежных команд Хорхе Гриффой: «Дайте нам лучших!» В клубе на самом деле собирались лучшие футболисты. Ассистенты Гриффы находились в вечном поиске юных талантов. Они шли на любые уловки ради того, чтобы заполучить перспективных игроков. Если тот уже подписал контракт с другим клубом, ему предлагались более привлекательные условия. Ассистенты приводили отобранных ими игроков к своему боссу, тот оценивал их и выносил вердикт. Мне Гриффа сказал: «Мальчик, у тебя большое будущее». Это случилось в марте 1994 года, когда я пришел в клуб. После ухода Гриффы многое изменилось. В первую очередь исчез дух перфекционизма. Я сужу об этом объективно, непредвзято. Обиды – сами по себе, а правда – сама по себе.

Собственно, обиды как таковой не было. Глупо обижаться на то, что кто-то не захотел тебе помочь. Это его дело. Было недоумение…

Диагноз дефицита гормона роста соматотропина мне установили в десятилетнем возрасте. Пока я был мал, мое отставание в росте от сверстников не так сильно бросалось в глаза. Но пришел день, когда стало ясно, что мне необходимо лечение. В десять лет мой рост был 1 м 27 см, а весил я около 30 килограммов. Сейчас мой рост 1 м 69 см, а вес зависит от того, сколько я съем маминой миланезы [61] Имеется в виду milanesa a la napolitana – шницель по-неаполитански, любимое блюдо Лионеля Месси. .

Меня показали эндокринологу Диего Шверцштайну, который часто консультировал игроков «Ньюэллс», поскольку сам был членом клуба. Дон Диего мне понравился. Он был общительным, добрым и все мне объяснял. Обследование растянулось на полгода. Затем мне назначили инъекции. Мы были готовы к тому, что лечение будет стоить денег, но не ожидали, что оно окажется настолько дорогим и станет «съедать» половину отцовского заработка.

Средств нашей семьи – вместе с тем, что покрывали страховки, – хватило на два года. Лечение дало хорошие результаты, но их было еще недостаточно. Мне требовался как минимум еще один год инъекций, а средств на это не было. К тому же ситуация в стране начала меняться к худшему.