Владислав Столяров - Теория и методология современного физического воспитания (состояние разработки и авторская концепция)

Возродивший древнегреческую агонистику в форме современных Олимпийских игр, Пьер де Кубертен категорически возражал против включения в их программу детских спортивных соревнований, полагая, что организация таких Игр противоречит воспитательным задачам олимпийского движения. В «Олимпийских мемуарах» в качестве одного из важных результатов Конгресса в Париже (23 июня 1894 г.), на котором был создан МОК, он отметил решение о «недопущении детских соревнований» в программе Олимпийских игр. «Викелас и представитель Швеции Берг, – писал П. де Кубертен, – хотели включить соревнования для детей, что, по моему мнению, было бы непрактичным и опасным» (Кубертен, 1997, с. 19).

Сходную позицию в оценке воспитательного значения соревнований для детей занимают и некоторые современные специалисты (см., например, Fielding, 1976). Негативное отношение к использованию соревнований, включая спортивные, в системе воспитания (в том числе физического) детей лежит, например, в основе широко используемых в настоящее время идей вальдорфской педагогики и педагогических идей школы Монтессори (Лиз ван Донселаар, 1999; Смирнова Е. О., 2001; Упражнения., 1999; Хохлова, 1998).

Иногда допускается использование спортивных игр лишь для обучения детей элементарным спортивным умениям. Так, с точки зрения Э.И. Адашкявичене, «основной целью занятий спортивными играми и упражнениями является ознакомление детей со спортивными играми и упражнениями, закладывание азов правильной техники. Но это ни в коем случае не должно стать узкоспециализированными тренировками, подготовкой к участию в соревнованиях» (Адашкявичене, 1992, с. 5). «Не надо сравнивать ребенка с кем-то другим, ставить кого-то в пример. Из данного подхода следует, что дети соревнуются не друг с другом, а сами с собой» (Лазарев М. Л., 1997, с. 35).

В основе такой критической оценки соревнований для детей лежат разные аргументы (их изложение и критический анализ см. Арнольд, 2000; Столяров, 2006, 2007а, 2010а, 2011б). Ссылаются, например, на то, что «настоящие соревнования, где борьба ведется за очки, за места, являются непосильной психологической нагрузкой для ребенка» (Адашкявичене, 1992, c. 5). Полагают, что при использовании соревнований в детских играх «невозможно освободиться от пресса утилитарных оценочных суждений и психологического пресса неодобрения со стороны воспитателей», а «концентрация внимания на выжимание "всего возможного" из каждого индивидуала не оставляет и места для простого обыкновенного детского веселья». Кроме того, «сталкивание детей друг с другом в играх, где они фанатично соревнуются за то, что достается лишь немногим, гарантирует неудачу и отверженность для многих из них». И – что еще хуже – соревновательные игры «могут деформировать свойства личности самих победителей. Многие из них начинают радоваться неудачам других детей. Если следует поражение, а оно часто случается, многие дети стремятся избежать соревнования, отходят в сторону. Неудача в играх может внушить детям совершенно неадекватные понятия о самих себе, о своей физической сущности» (Балякина, 1997, с. 6, 7). Отмечается также, что включение детей и молодежи в соперничество, негативно влияет на нравственность, приводит к развитию таких качеств личности, как эгоизм, агрессивность, зависть, ненависть к соперникам, а также к стрессам, конфликтам и т. д. (Спок, 1998; Fielding, 1976; Kenzie, Cicero, Ray Т., 1988; и др.).

Другое проявление одностороннего подхода в понимании особенностей, целей, задач, форм и методов того направления современного физического воспитания, которое связано со спортом – абсолютизация роли и значения субъективных факторов как причин негативного влияния спортивных соревнований на личность и социальные отношения.

Речь идет о том, что негативные аспекты спортивных соревнований часто связывают не с особенностями самого спорта, а с тем, как и для каких целей его используют. Так, еще Кубертен, обращая внимание на все возрастающее значение спорта, на то, что «его роль в современном мире такая же большая, какой она была в античности», и что новые виды спорта «интернациональны и демократичны и, следовательно, соответствуют идеалам и потребностям нашего времени», вместе с тем подчеркивал, что «сегодня, как и в прошлом, их влияние может быть и положительным, и отрицательным, это зависит от их использования (выделено мной. – В.С) и направления развития» (Кубертен, 1997, с. 22). Аналогичное мнение высказывал А. Гексли (А. Huxley, 1937): «Спорт, как и всякое другое орудие, изобретенное человеком, может использоваться для добрых или плохих целей. Хорошо используемый, он может учить стойкости и мужеству, чувству fair play и уважению правил, совместным усилиям и подчинению личных интересов групповым. Используемый плохо, он может формировать личное и групповое тщеславие, острое желание победы и ненависти к соперникам, дух нетерпимости и презрения к народам, которые выносятся за произвольно выбираемую границу» (цит. по: Fleming, 1973, р. 82). Президент Международного совета спорта и физического воспитания Рожер Баннистер в заключительном выступлении на международном конгрессе «Спорт и международное взаимопонимание» заявил: «Спорт, как и многое другое в жизни, сам по себе ни хорош, ни плох, но мы, люди, можем использовать его либо для хороших, либо для плохих целей» Hannister, 1984, р. 368). По мнению члена МОК М. Мзали, «нельзя считать, будто спорт – плохой… Не спорт сам по себе ведет к сумасшествию, а спорт в руках определенных "лидеров", которые сами крайне нуждаются в олимпийском воспитании» (Mzali, 1986, р. 42). Как отмечал Ж. Эбер, не оправдались те надежды, которые связывали со спортом, полагая, что он должен помочь бороться с алкоголизмом, отвлечь молодежь от нездоровых удовольствий, обеспечить здоровье и т. д. «Но если спорт не дал ничего, – писал Ж. Эбер, – это не значит еще, что он вреден по существу, отнюдь нет. Но мы доказали, что он является воспитателем добра и зла, смотря по тому, как он понимается и применяется в жизни (выделено мной. – В.С.)» (Эбер, 1925, с. 41, 91–92).