На футбольном поле я всегда ненавидел несправедливость. Если во время игры меня начинали провоцировать — специально били по ногам, толкали, — я никогда не прятался и не убегал. Я разворачивался и давал сдачи.
Я всегда любил правду и злился, когда что-то происходило не по делу. Если в школе видел, как какой-то парень что-то делает исподтишка, выходил из себя. Знаете, как это бывает в детстве: ля-ля-ля, а сам тетрадку в соседа кинул. Учитель поворачивается и говорит:
— Мостовой, ты что делаешь?
А это не я. Встаю и говорю тому парню:
— Ну что, сам признаешься? А он в ответ:
— Ты чего? Молчи, дурень!
Естественно, этот смельчак сразу же получал от меня по физиономии. Нет, я не был злым, скорее, наоборот, добрым. Но моя доброта сочеталась с резким неприятием какой бы то ни было несправедливости.
А вот в отношениях с девочками я был стеснительным. Эта стеснительность не давала повода думать, что со мной можно тесно дружить. К тому же девчонки любили говорунов, а я таким не был. У меня все было зациклено на спорте.
В двенадцать лет в моей жизни произошли перемены — отец договорился со знакомым тренером, чтобы меня взяли в школу ЦСКА. Приехал на просмотр, потренировался, и после пары занятий мне сказали:
— Оставайся, парень.
Так я стал армейцем. Поначалу было тяжело. Дорога от родного Останкина до манежа ЦСКА в один конец занимала два с половиной часа. Прибегал домой из школы, что-то перехватывал на лету, и бегом на автобус. Потом электричка до Савеловского вокзала, оттуда опрометью до троллейбусной остановки. Вылетал на «Динамо», дальше мчался через летное поле на Ходынке, перепрыгивал через забор — чтобы вовремя попасть на тренировку… В обход было гораздо дольше. Обратно — то же самое: бегом до «Динамо», там троллейбус, потом электричка. Домой возвращался ближе к одиннадцати вечера. А утром надо было идти в школу. Уставал — жутко. Иногда пропускал тренировки и ездил только на матчи. По-другому не получалось.
Сами тренировки тоже не сахар. Это у себя, в поселковой команде, я был лучшим, а в ЦСКА ничем не выделялся. Наоборот, уступал многим в плане физических кондиций. Поэтому из нападения меня перевели в центр полузащиты, где я выезжал порой за счет головы, каких-то нестандартных ходов.
Самое любопытное: учась в школе ЦСКА, а в будущем оказавшись в «Спартаке», в детстве я болел за… киевское «Динамо», На фанатской почве у нас постоянно вспыхивали разногласия и разборки. В школу даже специально приходили милиционеры: записывали в свои блокнотики, кто за какую команду болеет. Самые рьяные фанаты собирались на железнодорожной станции Лобня, и там у них начинались свои «междусобойчики».
Со временем, повзрослев, я стал все больше и больше сторониться драк. Время было опасное. Одного моего знакомого зарезали. Ребята погибали ни за что. И я начинал понимать: драки — это не то, что мне нужно в жизни. В конфликтных ситуациях иногда лучше уходить в сторону.
В шестнадцать лет я окончил школу и встал перед выбором: что дальше? До армии оставалось два года, и их надо было чем-то занять. Собрались вчетвером с друзьями и решили: поступаем в Институт физкультуры. Мы любили спорт, и выбор был понятен. Однако перед самыми экзаменами я уехал на очередной турнир в составе ЦСКА. И выпал из обоймы. Да и товарищи мои не особенно преуспели при поступлении: сначала «провалился» один, потом — другой, и на самом последнем экзамене — третий.
Что делать — собрались опять. И приняли коллективное решение — поступаем в радиотехнический техникум. Нет, лично я-то, повторюсь, физику не любил. Но у выбранного нами учебного заведения был существенный плюс: оно находилось ближе многих других к нашему Останкину. И я снова сел за парту.
С окончанием школы были ликвидированы и наши команды — футбольная и хоккейная. Я продолжал заниматься в ЦСКА, но каких-то особенных перспектив в армейских рядах у меня не было. С вылетом «красно-синих» в первую лигу был ликвидирован их дубль. А в первую команду из школы приглашали одного, максимум двух человек. И хотя меня уже начали вызывать в сборную Москвы, во взрослом ЦСКА футболиста Мостового не замечали. И это было понятно: в полузащите за основной состав выступали ребята на два-три года старше меня, входившие в юниорскую сборную СССР: Татарчук, Иванаускас, Колесников. В такой внушительной компании шансов заиграть в первой команде у меня почти не было. Зато в нее попал наш вратарь — Мишка Еремин.
Читать дальше