Игорь Фесуненко - БРАЗИЛИЯ, ФУТБОЛ, ТОРСИДА…

Итак, из четырех четвертьфинальных матчей я рассказал уже о трех: Германия — США, Бразилия — Англия и Испания — Корея.

Нужно будет сказать несколько слов и о сыгранном в тот же день, когда корейские пенальтисты выбили испанцев, последнем четвертьфинальном поединке двух самых отчаянных «зебр» чемпионата: Сенегала и Турции.

Еще раз напомню, что «зебрами» бразильцы называют выскочек, которые умудряются обыграть фаворитов. Что касается Сенегала, то он действительно был таким же поразительным открытием чемпионата, как Корея. Вспомним, что уже в самом первом матче чемпионата — 31 мая Сенегал задал тон, обыграв чемпионов мира французов, предопределив корейско-японский чемпионат, как турнир сюрпризов и сенсаций. Если Турция, все-таки, ближе к Европе, участвует в европейских турнирах, щедро экспортирует своих мастеров в лучшие европейские клубы, а ее «Галатасарай» завоевал авторитет и уважение на европейских стадионах, то Сенегал, скажем прямо, это страна-«выскочка». Страна, где футбол практически не стал еще массовым видом спорта, где отсутствует инфраструктура, необходимая для его развития, где даже лучшие футболисты зарабатывают лишь пару сотен долларов в месяц, где сборная страны была полностью составлена из футболистов, подвизающихся в не самых знаменитых французских клубах, эта страна вдруг выходит на самую звездную орбиту мирового футбола! В чем дело? Да в том же самом феномене тренерского успеха, который обусловил и взлет Японии и Кореи.

Итак, тренеры…

Прежде всего, замечу, что игрокам всегда легче: их на поле — одиннадцать, и потому радость победы и горечь поражения автоматически делится на это число и раскладывается почти поровну на плечи команды. А тренер — всегда один. И в радости и в горе. Как капитан корабля, именно он считается единственным ответственным за прохождение по предназначенному курсу к намеченному порту и, коль не повезло, главным виновником аварии или даже гибели судна, напоровшегося на риф, кто бы ни стоял у штурвала в момент катастрофы. Поэтому тренер футбольной команды, если он честен, обязан признать: «Это я проиграл поединок». Но после победы он должен сказать игрокам: «Это мы с вами выиграли матч!».

Давайте же, вспомним и их: этих людей, подаривших нам самые яркие потрясения, самые острые переживания, самые бурные радости и, из песни слова не выкинешь, самые трагические минуты…

Вечно сжигаемого каким-то страшным внутренним огнем Марсело Бьелсу, мечущегося во время игр в тесных рамках технической зоны, как тигр в клетке. И присаживающегося время от времени на корточки, напоминая то готового взлететь в небеса орла, то «лицо кавказской национальности» с Черемушкинского рынка в Москве.

Или Гуса Хиддинка, спокойно, вроде бы, сидящего на скамейке, но в момент гола вскакивающего и размахивающего сжатым кулаком правой руки с такой силой, что галстук его взлетает выше головы. И потому стал в дни чемпионата этот развевающийся, как флаг победы, галстук любимым кадром всех заставок и отбивок на корейском телевидении.

Или Романцева: с вечно озабоченным, и в час победы, и в момент поражения, словно плачущим лицом. Курящего одну за другой свои сигареты и бросающего этим открытый вызов здравому смыслу, правилам хорошего тона и логике спортивного поведения.

Или Сколари, сосредоточенно глядящего на поле с угла скамейки запасных, в критические моменты нервно глотающего воздух, с желваками, бегающими по щекам.

Или неторопливого, напоминающего в своих очках сельского учителя-интеллигента, невозмутимого даже в самые критические минуты португальца Антонио Оливейру. Он женился накануне чемпионата и, казалось, вплоть до драматического финала своей блистательной команды излучал флюиды доброго настроения и счастливой безмятежности.

Или энергичного, динамичного, всегда вприпрыжку шагающего по своей технической зоне, и отмечающего энергичным взмахом руки каждый гол своей дружной и веселой команды американца Брюса Арену.

Или невозмутимого, интеллигентного, всегда затянутого в строгий костюм Свен-Ерана Эрикссона, вечно погруженного в прямоугольнике технической зоны в какие-то грустные размышления. Чувствующего себя у кромки поля столь же непринужденно как на светском рауте или дипломатическом приеме.

Или внешне экспансивного, отчаянно и яростно, как все итальянцы, жестикулирующего, энергичного, деятельного в своем поведении во время матча, но трусливого по сути своих поступков и решений, постоянно оглядывающегося, истерично боящегося любого соперника и из-за этого мешающего своей команде демонстрировать острую игру старого Трапаттони.