Гагик Карапетян - Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

– Я знал Рамаза до его появления в сборных – олимпийской и первой. Ему удалось здорово проявить себя в «молодежке» николаевского созыва, выигравшей первенство Европы-1980. Шенгелия – футболист очень интересный, как говорится, от бога. С особенным чутьем на голевые ситуации и индивидуальным почерком. Неслучайно в списке знаменитых бомбардиров «Клуба Федотова» он, забив 161 мяч, занимает 9-ю строчку.

– Вы заметили в Шенгелия изменения, игровые и человеческие, в процессе его перехода от Николаева к Бескову?

– Еще одна промежуточная точка отсчета для Рамаза датирована 1981 годом, когда он блистательно выглядел в триумфальном для тбилисской команды финале Кубка обладателей европейских кубков. Затем Шенгелия поехал в Испанию на чемпионат мира, который для него явно не задался. Видимо, сказалась общая тогда для тбилисских футболистов беда – слишком уж они долго праздновали завоевание еврокубка.

Нападающих национальной команды-1982 я бы условно разделил на «премьеров» и «дублеров». К 1-й группе причислил Блохина и Шенгелия, ко 2-й – Родионова и Андреева. Возможно, со вторыми «номерами» в каждой паре следовало поступить радикально, то есть расформировать, посадив кого-то на лавку запасных.

А ведь в советском футболе чуть ли не в каждом солидном клубе можно было выделить по-настоящему «звездные» дуэты, разбить которые вряд ли кому бы захотелось: Иванов – Стрельцов в московском «Торпедо», Метревели – Месхи в тбилисском «Динамо», Стадник – Красницкий в ташкентском «Пахтакоре», Банишевский – Туаев в бакинском «Нефтчи»… А разнобой в паре Блохин – Шенгелия, на мой взгляд, плачевно сказался в решающем матче против поляков в Испании.

– Однако в те годы в «Динамо» на Шенгелия «пахали» чуть ли не все его партнеры. А в сборную он пришел, как бомбардир без «подносчиков снарядов». Там «звезд» из Киева набрали предостаточно.

– Разумеется, украинские динамовцы больше взаимодействовали с Блохиным. Поэтому оба форварда открыто выражали недовольство игрой друг друга. Это замечали и испанские телеоператоры, всегда показывавшие, насколько бурно Олег и Рамаз выражали свои эмоции.

– А как себя вел Шенгелия за кулисами большого футбола?

– Таких игроков, как он, считаю контактными, доступными для общения. К нему не только все ребята, но и тренерский штаб во главе с Бесковым неплохо относились. Когда готовились к чемпионату мира-1982, Рамаз размещался в одном номере с Сулаквелидзе. Правда, незадолго до вылета из Москвы Шенгелия зашел ко мне:

– Нельзя ли в дальнейшем селить меня с любым другим игроком, но не с Сулаквелидзе?

– А что, собственно, случилось?

– Поболтать не с кем! Стараюсь раскачать Тенгиза, а он молчит и молчит!

Поведал об этом разговоре Бескову. А он, не раздумывая, велел:

– Разбивай их пару!

В результате Сулаквелидзе перебрался к Гаврилову. А Юра, замечу, славился тем, что мог, как шутили о нем, мертвого разговорить. И что вы думаете? Захожу через день-два к ним в комнату. Увидев в моих глазах немой вопрос по поводу соседа, Гаврилов расхохотался:

– Да ну его к дьяволу! Я ему байки травлю такие, что самому смешно. А он лежит и не реагирует.

– Шенгелия часто «гостил» в вашем кабинете?

– Нет, он мало страдал от травм. Однако если легкие повреждения требовали оперативной инъекционной терапии, проще говоря, когда надо было укол сделать, Рамаз страшно боялся. Как-то он приехал из Тбилиси с травмой средней тяжести, которая не то что так уж досаждала сильной болью, но мешала нормально тренироваться. В этой связи Константин Иванович обратился ко мне:

– Надо постараться его на ноги поставить.

Я позвал Шенгелия к себе в кабинет и рассказал о плане лечения. Как только он услышал, что придется делать уколы, просто… убежал. Потом, правда, взял себя в руки и пришел «сдаваться». Если бы вы видели, как он себя вел при каждой инъекции – орал так, что его крик, по-моему, был слышен за пределами новогорской базы.

– Зато истерики Шенгелия нельзя сравнивать с приступами Мачаидзе, другим неадекватным «смельчаком» из «Динамо»…

– И все вы, Гагик, знаете?! Действительно, когда Манучар по утрам приходил на обследование, его пульс «взлетал» за 100! Таким «оригинальным» способом он реагировал на мой белый докторский халат. Трудно в это поверить, но стоило мне в течение дня подойти в обычном, цивильном костюме и посчитать у него пульс – он у него «выдавал» нормальные 60–70 ударов в минуту. Такие «фокусы» бывают у людей с нестабильной вегетативной системой. За Шенгелией ничего подобного не наблюдалось. Он вел себя с редким самообладанием. Но только пока дело не доходило до уколов. А так крайне внимательно прислушивался ко всем моим рекомендациям…