Дмитрий Смирнов - Тайны советского футбола

Приехал. Как и положено, посмотрел тренировку, проверил у тренера шестимесячный план, конспекты занятий и всякие прочие бумаги. И на следующий день у команды по расписанию была сдача нормативов: тридцать и шестьдесят метров.

Ко мне подходит начальник команды:

– Будете сами засекать или по записям в журнале потом посмотрите?

Отвечаю, что самому интересно посмотреть, как игроки бегают на фоне нагрузок. Встал на финише тридцатиметровки с секундомером в руках, рядом стоит Малофеев с тетрадью, где записаны результаты предыдущих тестов.

Бежит игрок, я смотрю на секундомер: четыре и две десятых секунды. Малофеев: было 3,9. Следующий, я по секундомеру – 4,3, Малофеев: 4 ровно. Еще один. Я говорю: 3,9, Малофеев: 3,6! Тут он уже не выдерживает:

– Да что такое, черт побери!

И действительно, получается, что вся команда потеряла скорость напрочь. Но в Минске тогда играли футболисты, которых вся страна знала. Гоцманов, Прокопенко… Уж их – то квалификация никакому сомнению не подлежала. В чем же дело? Вызывают администратора:

– Ты точно тридцать метров отмерил?

– Точно, можете проверить.

А бегали на стадионе, где покрытие состояло из резиновых плит – ковров.

– Вот, – говорит администратор, – резиновые ковры стандартные, они везде одинаковые: метр на метр. От старта до финиша – тридцать ковриков, можете пересчитать.

Пересчитали, все правильно. Проверили секундомер, не врет секундомер. Так что же с командой? И тут кому – то в голову пришло все же померить один коврик. И оказалось, что он не метр длиной, а метр десять. И футболисты пробегали не тридцать метров, а все тридцать три. Отчего и результаты были хуже.

Расстроенный администратор только руками развел:

– Ну ведь это юг! Здесь что угодно может быть. Даже метры тут нестандартные.

Довелось мне поработать в Южной Корее. Очень необычная страна, но поразили меня корейцы сразу. Дело в том, что в их языке нет буквы «ф». Вроде бы небольшая потеря, но на практике это оказалось куда забавней. Началось с того, что переводчик попытался обратиться ко мне по имени – отчеству:

– Анатолий Педорович!

Договорились, что он будет называть меня по фамилии. Тогда он говорит:

– Мистер Бышовец! Нам пора ехать в педерацию путбола.

– Интересная, – думаю, – страна Южная Корея!

Когда я был тренером национальной сборной Кореи, мы должны были встречаться с «Бокой Хуниорс», в которую только что вернулся Марадона. Диего с целью популяризации футбола приехал в Корею за неделю до матча. И на это время у аргентинца была разработана индивидуальная программа для восстановления физических кондиций. Но для этого ему требовались врач и массажист, которых я ему и выделил. То, что потом мне рассказал доктор, считаю очень любопытным: Марадона ни на секунду не опоздал ни на одну тренировку, ни в чем не нарушил ни диету, ни другие предписания. Но при этом он мог себе позволить явиться гораздо позже назначенного времени на прием к президенту страны и к председателю правительства. Вот это любовь к футболу!

НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВ – один из самых известных торпедовцев конца 1980–х – 1990–х годов. Яркий нападающий, совладелец рекорда чемпионатов СССР по количеству голов в одном матче, забивший в 1979 году пять мячей «Пахтакору».

Как – то раз с «Торпедо» мы полетели на игру в Италию. В советское время, сами знаете, какие у футболиста были суточные за границей. Поэтому, чтобы заработать, мы брали с собой в поездки черную икру. Там ее продавали и зарабатывали нормальные, по меркам той эпохи, деньги. Прилетели в Италию, сидим в первый день за завтраком, про футбол, естественно, никто особо не думает. Главная мысль – где и как здесь эту икру продать, итальянским – то никто не владеет.

Был у нас футболист Галайба. Он говорит:

– Делов – то! Сейчас я все решу.

Подзывает официанта.

– Слушай, где здесь у вас, ну это, икру можно продать?

Официант, естественно, ничего не понимает, разводит руками. Мол, рад бы помочь, но объясните, чего вы от меня хотите?

Галайба мучался – мучался, потом махнул рукой:

– Сейчас я тебе все покажу.

Побежал к себе в номер, притащил оттуда все пять банок. Тычет их итальянцу, руками машет, но эффекта никакого. Уже и так, и сяк старается. И вдруг официант расцветает, улыбается, кивает головой, мол, все понял. Рассыпается в извинениях, хватает все пять банок икры и убегает. Галайба садится за стол довольный.