Макс Юрбини - Футбольные истории

Что это? Ловкий ход игрока? Нет: возможно, Э. Э. и рискует, но, будь то на футбольном поле, будь то в жизни, риск у него всегда рассчитан.

Э. Э. на вершине славы. Он прошел длинный путь с того памятного финала на Кубок Франции между парижским «Ресингом» и командой Шарлевиля. Это было в мае 1936 года. Эррере едва исполнилось тогда 20 лет. Он играл левым защитником в арденнской команде и «хозяйничал» перед Жюльеном Дарюи, который впоследствии стал выдающимся французским вратарем. Игрокам Шарлевиля платили совсем немного, и Эррера едва сводил концы с концами. Город имел второразрядную команду, чье появление на зеленом поле стадиона «Коломб» могло показаться просто чудом. Но арденнцы 1936 года не были вульгарными материалистами. Они боролись изо всех сил, не думая о вознаграждении, которое в этот день оказалось в карманах парижан — Хидена, Жордана, Дельфура, Бенанта и Кеннеди, этих фаворитов минуты, одержавших победу всего лишь одним голом.

Эррера был тогда молодым футболистом, затерявшимся в массе энергичных и решительных защитников. Сегодня у него есть все, славе его еще сиять и сиять, ибо он из породы победителей, которые добиваются своего наперекор любым препятствиям.

Однако этот исключительный человек грустит по «Стаду» Франции. Э. Э. гордится тем, что руководил тремя национальными сборными — Франции, Испании и Италии. Он публично хвастает триумфами «Барселоны» и «Интера», но становится почти сентиментальным, когда вспоминает «Стад» 1945 года, где он начинал свою сказочную карьеру тренера в надежде сделать Париж центром европейского футбола.

В то время Эленио Эррера не был еще знаменитым Э. Э. Он едва закончил стажировку под руководством Габриэля Ано, который дал о нем такой отзыв: «Весьма способный ученик, далеко пойдет…» Родившись под счастливой звездой, он сразу же встретил на своем пути редкого энтузиаста. Это был Жан Мало, агент обменной конторы и страстный любитель футбола.

— Мои наличные миллионы или те, которые мне удастся раздобыть, плюс ваши идеи должны покорить Париж, — говорил Жан Мало.

Он был прав. Его прогноз через несколько месяцев осуществился. «Стад» оттеснил своих противников и пробился в первую лигу. С монополией парижского «Ресинга», который очень гордился победами в кубке и званием чемпиона 1936 года, было покончено.

Штаб «Стада» находился тогда в Фезендри, на холмах Сен-Клу. Бывать там доставляло всегда неизъяснимое удовольствие. Чудесный лес, меняющийся в разное время года, манил в свою чащу. Летом — изумрудная зелень, спасительная тень и чистый воздух, не то что в парижском пекле; осенью — нескончаемые прогулки по бескрайнему ковру из опавших листьев; зимой — катанье с гор, игра в снежки и другие мальчишеские забавы, раннею весной — радостное пение птиц и первые теплые лучи солнца.

Вот здесь и находился Эленио Эррера со своими подопечными, довольными счастливой возможностью пожить на лоне природы, в этом земном раю, где так вольготно чувствует себя спортсмен, готовящийся к соревнованиям.

Эленио возглавлял превосходную команду. Он подготовил ее за несколько месяцев и опирался на тройку асов — Бена Барека, Нийера и Доминго, которые неизменно приносили победу. Но добиться максимальной отдачи от этих трех королей, как будет видно из дальнейшего, было непростым делом.

У Бена Барека солидная репутация. Он оправдывал свое прозвище «черная жемчужина», полученное им в 1939 году в марсельской команде «Олимпик». Эррера приметил его в 1944-м неподалеку от Касабланки во время матча между марокканцами и итальянскими военнопленными. Причем отнюдь не случайно (у Э. Э. ничего не бывает случайно): он просматривал там футболистов для команды.

— Такому игроку, как ты, место в Париже и нигде больше, — уверял он его. — Твое возвращение произведет настоящую сенсацию не только во Франции, но даже во всей Европе.

Этого было достаточно, чтобы убедить Бена Барека, который вскоре появился на Лионском вокзале в красной треугольной шапочке на голове. Зачем понадобилась такая шапочка?

— Это мелочь, но так ты произведешь куда больший эффект и твоя фотография обойдет все газеты, — посоветовал ему Эррера.

Разумеется, вся пресса воспользовалась этой живописной деталью. Эррера уже тогда знал, как надо действовать с журналистами.

Бен Барек был введен или, вернее, вновь введен в дело, когда прибыл Ферри Нийер, открытый Э. Э. в Будапеште, куда он прибыл, не имея визы, с одним лишь удостоверением Федерации французского футбола.