Василий Панов - Капабланка

...Мой приятель отдал много времени и энергии изучению дебютов. Мы часто беседовали о шахматах, он спрашивал меня о том или ином дебютном варианте, а я — к его великому удивлению — почти всегда отвечал:

— Я не знаю этого варианта.

Тогда он спрашивал:

— Как же вы разбираетесь в новых дебютных вариантах, если их вам навязывает противник?

И я на это неизменно отвечал:

— 90 процентов вариантов, изложенных в книгах, не очень много значат. Многие из этих вариантов ошибочны, многие исходят из таких оценок и предпосылок, которые я считаю неправильными. Оставьте в покое ваши дебюты и уделяйте побольше времени изучению эндшпиля — это принесет вам большую пользу.

В те времена мне было лет двадцать, а мой приятель был намного старше. Он не внял моим советам, поскольку, вероятно, считал их мнением недостаточно опытного молодого человека. В результате он так и не прогрессировал в шахматах. Он изучал новые и новые варианты различных дебютов, но в турнирах добивался лишь посредственных результатов. А мое уменье играть эндшпиль приносило мне много прекрасных побед".

Приведенное высказывание молодого Капабланки перекликается с известными словами Чигорина, который, несомненно, имел большое творческое влияние на кубинца, что видно из ранних партий Капабланки, приведенных далее в книге.

«В каждом дебюте, чуть ли не в каждом варианте его, можно избежать шаблонных, книжных вариантов, достигая при этом, разумеется, не худших, если не лучших результатов».

Или: «Нередко „теоретическое“ — синоним шаблонного. Ибо что такое „теоретическое“ в шахматах, как не то, что можно встретить в учебниках и чего стараются придерживаться, поскольку не могут придумать чего-либо более сильного или равного, но самобытного».

Но, разумеется, слова и Капабланки и Чигорина относились только к теории начала века, которая была еще довольно примитивной по сравнению с позднейшей. Капабланка несколько недооценивал роль дебюта только в молодости. Позже, как мы увидим, он внимательно следил за теорией шахматных начал, охотно применял дебютные новинки и модные системы, усваивая все новое и ценное из теоретических исследований современников. Ботвинник образно описал, как Капабланка уже на склоне лет (на турнире в Ноттингеме 1936 г.) буквально «на ходу» осваивал теоретические новинки: «Капабланка мало работал в области анализа (дебютов. — В. П.). Он высоко расценивал свой талант и считал, что всегда превзойдет партнера за шахматной доской. Но надо же быть в курсе современных начал? Капабланка и „подсматривал“, как играют его партнеры, критически оценивал эти варианты и, если нужно, применял их». И с еще большим вниманием Капабланка относился к самосовершенствованию в середине игры, все время помня отмеченную им взаимосвязь дебюта, миттельшпиля и эндшпиля и открыв новаторский закон: «Основной принцип середины игры заключается в координации действий своих фигур». Но к вкладу Капабланки в творческое понимание игры мы вернемся позже.

В годы же молодости наибольшее внимание Капабланка уделял эндшпилю. Нимцович так писал в своих советах молодым шахматистам: «Анализируйте также разные типичные позиции... Капабланка именно таким образом и работает. Он вечно анализирует и всегда именно типичные позиции. Капабланка знаком с массой таких положений (главным образом из области ферзевого и ладейного эндшпиля)».

Советский мастер И. Кан однажды наблюдал, как Капабланка, которому было уже сорок восемь лет, совместно с Ласкером анализировал одну позицию: «Печать необыкновенной природной одаренности была на стиле капабланковского анализа. Вдумчивая и неторопливая манера, с которой Ласкер анализировал заинтересовавшее обоих экс-чемпионов мира положение, являлась противоположностью почти молниеносной быстроте, с которой Капабланка демонстрировал тонкие и неожиданные варианты. Сказывалась, конечно, и необыкновенно высокая техника Капабланки», — заканчивает Кан.

В заключение главы приведу единственный составленный Капабланкой этюд (опубликован в 1908 г.). Когда во время московского международного турнира 1936 г. Капабланку спросили, почему он — такой виртуоз эндшпиля — не составляет этюдов, кубинец ответил: «Когда я был молод, то составил один этюд. Он был чрезвычайно труден, и его никто не мог решить. С тех пор я больше не интересовался композицией, так как считал, что бесполезно составлять этюды, которых никто не может решить».