Бобби Орр - Моя Игра

мне крайним нападающим, нежели пытаться вовлечь его в какой-либо рискованный маневр. А если на том фланге, по которому я веду шайбу, сосредоточиваются два или три соперника, то ближнему ко мне форварду следует занять мое место у синей линии, потому что его дальнейшее продвижение вперед лишь создает ненужную толчею.

Итак, при наличии сыгранности с крайними форвардами моя попытка ворваться в зону соперника вслед за шайбой вызвала бы у него крайнее недоумение. К тому же я на собственном горьком опыте убедился, что поступить так --значит дать возможность сопернику сыграть в отрыв "двое против одного" или "трое против одного" и создать реальную угрозу для наших ворот.

После того как я пересек синюю линию, вошел в зону и передал шайбу, я мысленно проверяю свой список. Во-первых, я немедленно убеждаюсь, что один из наших крайних страхует меня у синей линии; если оба они рвутся к воротам, я тут же выхожу из атаки и занимаю свою обычную оборонительную позицию. Если же я подстрахован, то быстро оцениваю сложившуюся передо мной обстановку и смотрю, сможем ли мы удержать шайбу в зоне противника. Стоит мне в этом усомниться, как я ищу кратчайший путь в свою зону, чтобы отразить неизбежную контратаку противника. Когда же интуиция подсказывает: "Вперед", я делаю рывок к воротам, чтобы получить пас от партнера, подправить шайбу в ворота или воспользоваться отскоком.

Вход в зону соперника

Чаще всего, когда входишь с шайбой в зону противника, сталкиваешься с определенными стандартными положениями. Бывает, что мне противостоит единственный защитник, то есть "один против одного". А если мы вдвоем выходим против одного защитника соперника, создается положение "двое против одного". Или же возникает положение "трое против двоих", то есть я с двумя партнерами выхожу против двух соперников-чаще всего защит

ников. Во всех этих случаях, разумеется, последнюю линию обороны обеспечивает голкипер. Вот что приходит мне в голову, когда я ввожу шайбу в зону соперников и сталкиваюсь с одним из таких стандартных положений.

Один против одного. Я не изучаю индивидуальную манеру игры соперников и не собираю статистических данных на защитников, центрфорвардов или крайних нападающих, чтобы знать, как в 99,2 случаев из ста поведет себя игрок, если я выйду на него со скоростью 13,74 мили в час, сделаю финт влево, а сам сверну направо, протолкну шайбу у него между ног и постараюсь овладеть ею за его спиной. Одинаковые стандартные положения встречаются, пожалуй, не больше двух-трех раз в сезон, так что ведение такого учета--пустая трата времени. Когда я выхожу один на один с соперником, то просто хочу, чтобы не я, а он допустил ошибку. Если он слишком медленно откатывается назад, я, вероятно, попробую рывком обойти его с той стороны, где больше свободного пространства. А если он слишком быстро откатывается и неумышленно надвигается на своего вратаря, я постараюсь как можно ближе подкатиться к ним обоим и бросить шайбу в любую "дыру". Старая хоккейная истина гласит, что когда оказываешься лицом к лицу с соперником, то не следует смотреть ему в глаза --глаза должны быть устремлены ему на грудь. Дело в том, что смотреть он может в каком угодно направлении, тогда как поехать лишь туда, куда повернута его грудь, если только он не резиновый. Насколько я знаю, в хоккее такие люди не водятся, хотя у меня иной раз возникают сомнения относительно Жильбера Пер-ро из "Буффало сейбрс". К тому же, когда смотришь сопернику на грудь, а не в глаза, тебя труднее сбить с толку. Но что бы ни утверждали, когда я приближаюсь к сопернику, то смотрю ему в лицо. Прямо в глаза. И они говорят мне все, что я хочу знать. А жду я того, чтобы он, желая проверить, не спешит ли мне на помощь мой партнер, хотя бы на секунду отвел глаза. В этом смысле его грудь ничего мне не подскажет. Стоит мне

увидеть, что соперник перевел взгляд в сторону и на мгновение забыл обо мне, как меня и след простыл. Конечно, если он знает, что в ответ на движение его глаз я совершу какой-то маневр, то, возможно, постарается нарочно посмотреть куда-то в сторону, чтобы я выдал свои намерения, и тогда, к моему изумлению, легко нейтрализует мои действия. То есть просто перехитрит меня, и с этим ничего не поделаешь. Оказываясь в положении "один против одного", я всегда стараюсь действовать неожиданно. Более того, я скорее предпочту какую-нибудь немыслимую комбинацию финтов, чем совершу маневр, уже не раз приносивший мне успех. Например, я продвигаюсь по правому флангу навстречу одному защитнику соперника. Борт справа от защитника примерно в восьми-десяти футах, а слева между ним и противоположным бортом целых восемьдесят. Следовательно, я автоматически пойду влево, так? Быть может, но, скорее всего, я воспользуюсь более коротким и быстрым маршрутом. Иными словами, я попробую проскочить между защитником и ближним бортом. Меня могут припечатать к борту, но попытаться стоит. Почему? Защитник полагает, что я пойду по более просторному участку льда, то есть справа от него. И его глаза могут подсказать мне, что он думает. Чтобы помочь ему, я сделаю ложное движение. Теперь он убежден, что я направлюсь именно туда. Это напоминает игру в кошки-мышки. Стоит ему двинуться вправо, как я бегу в противоположную сторону, и, пока он сообразит, что я делаю, мне, вероятно, удастся проскочить между ним и бортом. Но, как я говорил выше, бывает, что и он меня обманывает. Помню игру против "Чикаго блэк хоукс", когда я оказался у борта один на один с хитрейшим защитником Билли Уайтом. Посмотрев ему в глаза, я заметил, что он поглядывает в сторону более просторной части льда, опасаясь, видимо, что я пойду именно туда. Я поверил его глазам, сделал обманное движение, а сам рванулся к борту. В следующее же мгновение я с треском влетел в борт и оказался на льду. Не я, а он меня провел. Кое-как встав на ноги, я посмотрел на