Игорь Фесуненко: Пеле, Гарринча, футбол-2

Зато кое-кто из них не был забыт при составлении другого, весьма интересного и авторитетного перечня звезд мирового футбола: в 1997 году в «Венерди» — приложении к итальянской газете «Република» был опубликован список «Magnifici 100», то есть «Сто великолепных».

В него вошли сто лучших игроков мирового футбола, оставивших о себе самый яркий след в XX веке. Что примечательно: именно Бразилия стала страной, давшей в этот список наиболее весомое представительство: 21 имя из сотни!

Интересно, что даже для себя любимых итальянцы выделили только 16 мест.

Для других стран и того меньше: Германии — 11, Англии — 9, Аргентине — 8, Голландии — 5, Уругваю, Испании и Швеции — по 4, Франции — 3, Венгрии и Шотландии — по 2.

Ряд стран был отмечен одним именем. Среди них — Советский Союз с нашим великим вратарем Львом Яшиным.

И теперь, в заключение приведу полностью бразильскую часть этого списка.

Вот они, футбольные гении, увековеченные в Пантеоне всемирной и непреходящей футбольной славы:

Пеле,

Жаирзиньо,

Диди,

Гарринча,

Амарилдо,

Зико,

Адемир,

Фалкао,

Ривелино,

Жулиньо Ботельо,

Загало,

Карлос Альберто,

Джалма Сантос,

Нильтон Сантос,

Ромарио,

Алтафини (Мазола),

Фриденрайх,

Роналдиньо,

Зито,

Сократес,

Дунга.

Итак, поставлена точка в конце последней главы. Книга закончена. И теперь в соответствии с незыблемыми канонами и традициями публицистики автор должен подвести какие-то итоги.

Прощаясь с рукописью, хочется немного пофилософствовать. Хочется спросить себя: не сгустил ли краски, не слишком ли переборщил, говоря о закулисных махинациях, о «подземельях» бразильского футбола? О самоуправстве картол, о безжалостной эксплуатации игроков, о примитивизме тренерской работы, встречающемся иногда даже в больших клубах футбольных столиц, — Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Белу-Оризонти? Я догадываюсь, что некоторые из читателей недовольно морщились, читая, например, главу «Грустная бухгалтерия футбола» или рассказы о тренерах, о «Сантосе» и «Сан-Кристоване». И пожимали плечами, обращаясь к автору книги: «Ну и расписал же ты, брат, страсти-мордасти! А ведь бразильцы-то — единственные в истории футбола трехкратные чемпионы мира! Как же могли они добиться этого, если дела у них обстоят столь плохо?..»

Если у кого-либо из читателей действительно возникли подобные мысли, я могу ответить следующим образом. Бразильский футбол одержал свои выдающиеся победы и заслужил всеобщее уважение и восхищение не благодаря, а вопреки своей примитивной организационной структуре, своему хаотичному внутреннему устройству. Замечательное мастерство футболистов, взращенное на ниве всенародной любви к этому виду спорта, позволило и позволяет им добиваться успехов, несмотря на неимоверные трудности, на коррупцию, на грязные махинации околофутбольных дельцов. И если бы бразильский футбол был свободен от этих цепей, он наверняка удивил бы мир еще более блистательными победами. В этом я глубоко убежден. И я не опасаюсь упреков в преувеличении, когда говорю, что бразильский футбол — это великий футбол. Он велик и прекрасен, но не блеском завоеванных клубов и не пышностью титулов. Титулы и кубки — это лишь внешнее отражение сути, это яркие наклейки, не более того… Бразильский футбол велик потому, что в ярком творчестве Пеле, Гарринчи, Тостао, Жаирзиньо, Жерсона, Ривелино, Ромарио, Бебето, Роналдиньо и сотен, тысяч других волшебников мяча находит свое выражение душа бразильского народа, его удивительные творческие способности, его таланты.

Рио-де-Жанейро — Сан-Паулу — Москва

1966–2000

В 1972 году Нилтон Сантос был приглашен в тренерский совет «Ботафого».

Пеле обратился с этим призывом по радио и телевидению во время интервью после матча «Сантоса» с командой «Васко да Гама» 19 ноября 1969 года, в котором он забил свой тысячный гол. Призыв остался без ответа: все попытки Пеле организовать фонд помощи детям бедняков натолкнулись на равнодушие правительственных органов и толстосумов Бразилии.

Бразильская конфедерация спорта.

Сеу — уменьшительное от слова «сеньор».