Леонид Рейзер: Неизвестный Харламов

После школы мы, наскоро чего-нибудь перехватив на кухне, бежали во двор, чтобы успеть порезвиться. А родители с завода приходили, и мама звала нас строго: «Домой! Чтоб я не повторяла и не ждала вас».

А если серьезно – хорошими мы были детьми. Только мелкие шалости. Ну как же без них?

Тринадцатилетний Валера Харламов, которому о спорте даже мечтать нельзя…

Первомайская демонстрация была праздником для Валеры и Тани

Среди заводчан. Таня Харламова – крайняя справа, мама – третья справа

В колонне идут супруги Харламовы

По улице Горького стройными колоннами

Шестилетний Валера с мамой на Соломенной сторожке

Мама за что могла осерчать на меня: только-только пальто мне новое купили, а я к забору прислонилась, и оно все в полосочку стало. Или в новехонькой юбке повисла на заборе и порвала ее. Я озорной была. Но Валерка фору мне мог дать. Живой, шебутной был. Ни секунды на месте не сидел. Мой главный заступник. Никто меня не трогал и не обижал, пальцем боялись дотронуться – все вокруг знали, что я его сестра.

Отец. Наш дом на Ленинградском проспекте находился напротив инвалидного завода. То есть протезного завода, так правильно называлось. Такая и остановка была троллейбуса и трамвая – посерединке между метро «Сокол» и «Аэропорт», хотя к «Аэропорту» поближе она была конечно же. Дом большущий, восемь, кажись, этажей; стоял углом, и одна сторона выходила в переулочек, а на той стороне – автодорожный институт.

Хоромы эти мы получили не от оборонного завода, где с женой работали, а по линии Красного Креста. Многим испанцам давали жилье, дали и нашей Бегоне. Расселяли общежитие, и нашу семью включили в списки. Было в коммунальной квартире пять комнат на пять семей – двадцать пять человек выходило.

Две семьи испанских и три русских. Жили, доложу я вам, дружно. Очень. Можно даже сказать – как одна большая семья жили.

Сестра. Комната была большая. Пять с половиной метров потолок! Верхний этаж, над нами крыша, потому и высота такая. Крыша, как помню, никогда не протекала. Чтобы лампочку на люстре заменить, ставили на стол табуретку, а на нее еще скамеечку. А еще был эркер – на МАДИ выходил. Очень красивая комната. Внизу – магазин «Мясо», известный на всю округу, милиция, прачечная. Год это какой? Это мы уже вернулись из Испании. Наверное, пятьдесят девятый год. Ну, может, и шестидесятый. Точнее не скажу. На глазок тут Валере лет одиннадцать – двенадцать.

В гостях у бабушки и дедушки. Слева – тетя Ира

Переброситься в картишки? Почему бы и нет. Семья в полном составе в своих шикарных апартаментах – в коммунальной квартире на Ленинградском проспекте

Мама с детьми в деревне Щапово

Мы с мамой незадолго до отъезда в Испанию. Папин брат снял нас на Соломенной сторожке. Жили там вместе большой семьей.

Бабушка с дедушкой, папины братья, один уже был женатый, папина сестра. Дружно жили. Коммуной.

Отец. Участочек там был. Земельки, ясно, немного – сотки четыре, а то и три.

Но мать с отцом хозяйничали, возились, пропалывали, поливали, все, что надо, делали. И редис был, и огурчики, и помидорки. Свеколка, морковь, картошка опять же – запасались даже на зиму.

Сестра. Сколько же мужества проявил отец, отпустив нас в Испанию! И по сей день я не могу представить себе, что у него на душе творилось… У матери была кличка – Пантера. Потому что горой стояла за детей и мужа. Она жуть какая боевая была. Никого и ничего не боялась.