Владимир Сафонов: 10 писем Робинзону

Но вот проселочная полевая дорога круто свернула в сторону видневшейся вдали деревушки. До леса оставалось несколько сот метров, которые следовало преодолеть по едва заметной тропинке. Пришлось спешиться, что, впрочем, я всегда делаю, стараясь дозировать для себя езду на велосипеде и пешие переходы. Надо сказать, что в разумных соотношениях ни тот, ни другой вид передвижения не становится в тягость.

Лес, если только он тобой не исхожен вдоль и поперек, всегда таит в себе массу интересного для внимательного наблюдателя: необычные, подчас вычурной формы деревья, неожиданные сочетания красок на лесных полянах и прогалинах, птичья мелюзга, а то и промысловая птица, выпорхнувшая буквально из-под ног или соседнего куста, грациозная красавица белка, снующая в ветвях высоченных сосен, картины леса, запечатленные знаменитыми художниками наверняка не в этом лесу, но кажущиеся такими знакомыми. А присев на пенек, опустив очи долу, можно наслаждаться ландшафтами лилипутского царства — холмы мхов, изумрудных лишайников, лесного разнотравья.

Приятно встретить ручеек, болотце, даже застоявшуюся лужу, в которой поспешили поселиться и остролистый камыш, и стрелолист в обрамлении мелкой осоки. Новые краски, новая живность в хлопотах по делам пропитания и брачных игр. Было бы желание видеть и наблюдать, а объекты для этого всегда в вашем распоряжении.

Не было недостатка в интересных наблюдениях и на этот раз. Правда, далеко не все доставляли удовольствие. Безобразные плешины старых и новых кострищ, «украшенных» осколками бутылок, консервными банками, обрывками бумаги, гниющие вороха елового лапника и веток, служивших постелью туристам, — словом, все то, что я называю «следами дикарей конца двадцатого века».

Примерно часам к двум-трем я находился в глубине далеко не девственного леса. Обеденный привал начинается с поиска микроучастка, где было бы подходящее дерево, к которому можно прислонить велосипед, и свободный от кустарников сухой пятачок земли. Почти всегда возникает чувство неудовлетворенности и желание поискать что-то получше, поудобнее, покрасивее. Это искушение я научился быстро подавлять и довольствоваться тем, что дало первое обозрение. Затем начинается частичное «развьючивание» поклажи: извлекаются кухонные (в походном исполнении) принадлежности и продукты питания. После этого производятся поиски топлива для чудо-самоварчика. «Чудо» — потому что в этом самодельном самоварчике можно одновременно варить, скажем, суп и кипятить чай. «Чудо» — потому что он не оставляет плешин, как костер, а только маленькую кучку золы.

Не лишаю я себя некоторого комфорта во время трапезы. Сижу не на корточках, не «по-турецки», а на сухом пенечке или микростульчике, обычно путешествующем со мной на багажнике велосипеда. Весьма удобен и походный столик на проволочных ножках. Не надо доказывать, что прием пищи с него гораздо приятней и полезней, чем с поверхности земли, когда за каждой ложкой и куском нужно нагибаться. При необходимости его можно использовать и как таган, разведя под ним небольшой костер, Такой миником-форт вполне доступен даже при пешем туризме, если вес и габариты «мебели» будут снижены до минимума.

Но пора вернуться к описываемому мною одиночному походу, которому я сразу дал «кодовое» название «Десять писем Робинзону».

Десять писем! Они ехали со мной, бережно уложенные в полиэтиленовый пакет. Что в них? Какие задания «Робинзону»?

Подложив новую порцию сосновых шишек в свой чудо-самоварчик, в котором кипятилась вода по соседству с гороховым супом, я достал пакет с конвертами. На первом (все они были пронумерованы от первого до десятого) по диагонали было написано: «Вскрыть после окончания приготовлений к ночлегу».

«Что ж, так и сделаем», — сказал я себе, довольный тем, что в моем распоряжении весь день, который я смогу провести так, как мне хочется, без выполнения каких-то заданий, таящихся в конверте номер один.

Турист средних лет (я все еще отношу себя по своим физическим данным к этой категории людей) и среднего веса за семь-восемь часов затрачивает, как утверждают справочники, около 4000 калорий. Это значительно превышает затраты людей, ведущих сидячий, «стационарный» образ жизни, проводящих свой досуг у экранов телевизоров. Поэтому, не будучи гурманом, я не пренебрегаю сытной, питательной едой. Суп — на первое; поджаренный на сале корейки картофель — на второе; чай с ржаным сухарем и горсть набранной по дороге земляники — таков мой обед на этот раз.