Александр Лугарёв: Поздравления в стихах на все праздники… и для всех знаков Зодиака

Будет всё здесь, как я велю.
Я сказал, и не быть иначе.
Дурни вы, но я вас люблю,
И Господь мне пошлёт удачу.

Прорубил-таки, прорубил
Я для всех вас окно в Европу.
Зря я, что ли, бороды брил
Всем боярам своим «толстомордым».

Дерзко Пётр прорубал окно,
От азарта спина вся взмокла,
Отчего ж до сих пор в него
Так никто и не вставил стёкла?

Разве мог наш Пётр полагать,
Что пред чопорною Европой
Мы предстанем уже не в лаптях,
А в наушниках, с голой шеей.

Зарябило на Невской воде,
Так обыденно и так странно,
И родился сегодняшний день
Из тумана Петровых планов.

Пришла к нам пневмония,
Атипичная как бред,
И главный врач России
Сказал: «Иного нет,
Одна лишь вакцинация
Нас может защитить,
А за здоровье нации
Не грех и заплатить!»

Отбились по инструкции,
Но мир наш снова влип:
Откуда-то из Турции
Явился птичий грипп.
Душили кур и жгли их,
Стреляли лебедей,
Так главный врач России
Учил спасать людей.

Всё это было, знаю!
Прошло всё стороной.
Теперь беда другая:
Лютует грипп свиной.
Лекарства все распроданы,
В аптеках масок нет!
Так успокойся ж, Родина,
Не слушай этот бред!

К работе Санинспекции
Один лишь есть вопрос:
Была ли та инфекция,
И кто её занёс?

Хорошо на Пушкинской Пушкину,
Но несладко Горькому на Тверской:
У него глаза приопущены
И на проходящих глядят с тоской.

Помнит он своё былое величие,
Как с цветами здесь стоял как герой —
Символ пролетарской боголичности,
С поднятою вверх гордой головой.

Буревестник первой русской революции,
Сквозь босячество шагнувший во дворец,
Бодрым голосом российского Конфуция
Славил он огонь молодых сердец.

Что потом произошло с его Отечеством,
Он не понял или просто не хотел понять.
Вот и ставил свечи не на те подсвечники,
На лакейство волю променяв.

То ли руки его жиром засалились,
То ли славы он хмельной перебрал
В час, когда восторженно за Сталина
И за Беломорканал тост поднял?

Птицы молкнут не только от голода,
Им их воля словно жизнь дорога.
Ну а в клетке, пусть даже из золота,
Вторит гимнам один попугай!

Хорошо на Пушкинской Пушкину,
Но несладко Горькому на Тверской,
Оттого глаза его приопущены
И на проходящих глядят с тоской.

«Не судите и судимы не будете!»
Пусть стоит себе Максим на Тверской.
Не будите то, чего не разбудите,
Не тревожьте вы его и его покой!

Велик Господь! Но где взять столько Муз,
Чтоб прокормить «прекрасный наш союз»?!
Как не стучит копытами Пегас,
Но всем не хватит водки и колбас!

Не всем хватает званий и наград.
Мы зрим их, как лисица виноград,
И если не добыть нам «славы зелье»,
То говорим, что виноград тот зелен.

Пусть будет так, не всё доступно нам,
Но с завистью смотреть по сторонам
И убиваться стоит ли об этом?!
Уж лучше сам себя представь «Большим
Поэтом».

Друзья мои, «прекрасен наш союз»,
Я правду говорю, я не смеюсь.
Жаль, не для всех из нас хватает Муз,
Но всё равно «прекрасен наш союз»!

Как дела идут? Не плохи дела,
Если скромно о них сказать.
Для людей живу, хорошо живу −

Снизошла, видать, благодать.
Как Сизиф служу светлой памяти.
Высекаю людей имена:
Кому − камешек, кому − памятник,

Будет помнить меня народ!
Приходить к Себе буду поутру.
Так сказать, навещать Сам Себя.
Всё честь по чести, всё мне по нутру,
И цветы буду класть скорбя.
А уйду навек, все должны уйти:
Бренно тело у нас, господа.
Светлый памятник Моей памяти
Вам останется навсегда!

Людей нормальных, как узнал недавно,
Осталось мало, власти держат нас в обмане:
Во всей деревне – только ты, да я, да Клава,
А остальные, понимаешь, «марсиане»!

Не веришь мне? Наивный человек,
Известно ведь ещё «со время Она»,
Что «нелюдь» изгоняют папиросами
«Казбек»,
А также чесноком и самогоном.