Эмиль Кио - Фокусы и фокусники

Позже фокусники, не покидая привычной им шумной, залитой солнцем ярмарочной площади или скрипучих подмостков балаганов, одновременно стали завсегдатаями петербургских и

61

московских салонов. Началось это, быть может, с легкой руки графа Калиостро. Как бы там ни было, но еще не существовало постоянных цирков, еще не достигло высот искусство акробатики, воздушной гимнастики, клоунады, а у фокусников уже имелись немалые достижения.

- Вот выдержки из старинных газет,- говорит Ольга Георгиевна.- Обратите внимание...

Читаю: 26 сентября 1816 года гг. Фашиоли и Бабет дают в Петербурге сеансы для желающих видеть "дрологические, физические и математические искусства". А 8 декабря того же года подписчики "С.-Петербургских ведомостей" могли ознакомиться с "уведомлением" такого рода:

"С дозволения правительства, в воскресенье, 10 декабря, г-жа Пратте будет иметь честь показывать в зале филармонического собрания искусственный и единственный в своем роде кабинет фигур. В оном по требованию будет представлено "Великодушный султан, или Морское сражение на Черном море".

Из числа превращений, кои поразят глаза непостижимою скоростию, заметим: 1) Волшебный храм, превращающийся в верблюда, а сей в истукан богини Миневры и 2) Гишпанца, который, танцуя, сбросит руки и ноги, кои обратятся в нимфы, а он сам в Венеру".

Несколько дней спустя тот же "механический кабинет" г-жи Пратте опубликовал новое "уведомление" - о постановке драмы "Анжело, великий разбойник, или Дух в полуночи". Вслед за ней ставился балет с превращениями в трех действиях, кои суть:

"1-е - старый дуб превратится в волшебника Гидраспа, а сей в Дианин храм; 2-е - кровать, на которой лежит маленький Ганс, в городские часы; 3-е - Юпитер с орлом полетит на облаке, из которого выпрыгивают и танцуют шесть маленьких купидонов, а облако поднимается наверх и оставит по себе памятник, превращающийся в софу, на которой сидит принц с принцессою, софа превращается в кабриолет с лошадьми и слугами, в который садятся принц и принцесса и отъезжают в столицу. Потом явится на театр дама, из платья которой выпрыгивают маленькие дети и танцуют па-де-де".

Перелистываю дальше... Вот объявление из "Северной пчелы" от 9 февраля 1826 года. В нем сообщается, что "Новый штукарь г. Орсини приехал в здешнюю столицу и показывает свое искусство и фокус-покусы в Большой Морской в доме Козулина, с семи часов вечера..,".

Петербургское общество не первый раз принимало у себя приезжих штукарей. Та же "Северная пчела", опубликовавшая через месяц заметку о фокус-покусах Орсини, вспоминала Пинетти, Молдуана и других фокусников. По ее словам,

Орсини "во многих штуках" превосходил двух первых,

"самым приятным образом" забавляя зрителей "опытами увеселительной механики и необыкновенным проворством рук".

Зрители удивлялись, глядя, как Орсини вынимает из пустого мешка, который перед этим несколько раз топтал ногами, множество яиц. Он брал у публики кольца, ключи, платки, перчатки, часы, прятал их в ящик и после вынимал эти предметы из бутылок, яблок" апельсинов, находившихся совсем в другом месте, поодаль от ящика.

В сороковых годах прошлого столетия в Петербург и Москву приезжало особенно много фокусников, начиная от безвестных "чародеев" и кончая прославленным "Паганини фокусников" Бартоломео Боско.

Сухово-Кобылин в своей "Свадьбе Кречинского" устами Расплюева говорит:

"...Был здесь в Москве профессор натуральной и египетских тайн господин Боско: из шляпы вино лил красное и белое; канареек в пистолеты заряжал; из кулака букеты жертвовал, и всей публике". Н. А. Некрасов в поэме "Говорун" посвятил Боско следующие строки:

Извел бы десть бумаги я,

Чтоб только описать,

Какую Боско магию Умеет представлять.

Ломал он вещи целые На мелкие куски,

Вставлял середки белые В пунцовые платки,

Бог весть куда забрасывал И кольца и перстни И так смешно рассказывал,