Эмиль Кио - Фокусы и фокусники

Люди в цирке Чинизелли были поставлены в условия более тяжелые, чем лошади. Почти все артисты - и мужчины и женщины располагались в одной гардеробной тут же в конюшне, где не было пи столов ни стульев. Одевались стоя и так же стоя гримировались.

Странными кажутся теперь нравы старого цирка. Многие артисты были очень суеверны. Участники воздушных номеров, например, перед тем как выйти на манеж, целовались - это они прощались на случай, если разобьются. Многие перед выходом крестились. Панически боялись в цирке цифры "13" - считалось, что она приносит несчастье. Обучение артистов нередко сопровождалось побоями, Чинизелли на конных репетициях разрешал себе замахиваться на взрослых и даже пожилых берейторов хлыстом. Грубо обращались также и с животными. Это нередко приводило к печальным результатам.

Вспоминается такой случай. У нас выступал со слонами дрессировщик Росси. Я каждый день навещал животных и угощал их морковью или яблоками. Слоны очень привязались ко мне, и, когда приставленный к ним старик рабочий заболел, мне пришлось некоторое время за ними ухаживать. Затем к слонам взяли другого служителя - молодого парня. Ему объяснили, как надо обходиться с животными, и сказали, что если почему-либо хочешь слона наказать, нужно дернуть его специальным крючком за ухо (это у слона самое чувствительное место).

Новый рабочий оказался человеком грубым и жестоким. Слонов он не любил и мучил их, дергая за уши чаще, чем нужно. Об этом в цирке знали, но никто не считал необходимым вмешиваться. На мои же протесты рабочий не обращал внимания. Развязка произошла в день отъезда Росси. Я вошел в вагон, куда грузили слонов, и вдруг увидел на полу лужу крови. Я страшно испугался, выбежал из вагона и позвал людей. Пришел Росси. Он сразу понял, в чем дело. Оказывается, когда рабочий находился в вагоне, один из слонов прижал его к стенке и раздавил. Дерево, железные перекладины - все было погнуто: с такой силой животное придавило к стенке вагона своего недруга.

А между тем слоны по своей натуре - животные добродушные и покладистые. Странно, но этакая махина очень боится мышей. Если слон увидит крошечную мышь, он может сорваться с цепи. Поэтому, когда слоны находятся в цирке, нужно следить, чтобы там не было ни крыс, ни мышей.

Работая в цирке, я, несмотря на все трудности, все больше влюблялся в это искусство и не мог уже без него жить. Мы своими руками сооружали легкое парусиновое здание шапито. Многочисленные канаты и веревки, которыми крепилась парусина, оставляли на руках царапины и мозоли, но зато как весело становилось на душе, когда под куполом вспыхивали яркие лампы, освещая посыпанный свежими опилками манеж. Артисты цирка шутя говорили, что манеж, на котором они работают, заколдован: тот, кто переступил его, уже не в силах с ним расстаться. В этой шутке немало правды.

Мечислав Антонович Станевский, видя мое усердие, сделал меня своим помощником. Но административная работа не очень увлекала меня. В это же время старый гимнаст Краузе начал формировать труппу для воздушного полета. Народу не хватало, и Станевский предложил мне:

- Вы, я вижу, прыткий, попробуйте, полетайте.

Не боги горшки обжигают! Почему бы мне и в самом деле не. попробовать полетать в воздухе, под куполом?

И вот я - гимнаст в труппе у Краузе. Вместе с другими затянутыми в трико молодыми людьми я выхожу на манеж и карабкаюсь по веревочной лестнице под купол, туда, где в туманной мгле поблескивают стальные тросы трапеций. Но - увы! - полетчик из меня получился неважный. Я это чувствовал и сам и вскоре попросился о выходе из труппы.

Но я уже не мог расстаться с мечтой стать цирковым артистом. Что ж, не получилось в труппе -попробую работать один. И через некоторое время я подготовил номер, который афиша называла "Десять минут между жизнью и смертью".

Он состоял из трех трюков, исполнявшихся высоко под куполом, на трапеции. Первый трюк заключался в том, что я балансировал на стуле, задние ножки которого были поставлены на два стакана, в свою очередь стоявшие на трапеции. Ап! Стаканы и стул выскальзывали из-под меня, я летел вниз, вслед за ними, но в последний момент удерживался на трапеции, цепляясь за нее ногами, Второй трюк был такой: я усаживался на стул, поставленный на трапеции, подбрасывал вверх папиросу, ловил ее ртом, закуривал и принимался читать газету. Третий трюк: я сидел на стуле, который опирался одной ножкой на стакан.