Наталья Бекенёва - Сенька Соломкин и тайны кулимагии. Кулиназия №1.

– Ну-ка цыц! – прикрикнула Плюшка Маковна. – Это что за тестобразие! Не ровен час, прибудут мяснишки, а вы шалите! Ведите себя присдобно!

Шанежки виновато потупили маковые глазки и присели в реверансе.

– Ту-ту- ту-у-у!– донеслось сквозь плетёные прорехи в стенах.

– Идут! Идут! – вскричал, вбежавший в зал Рогалик.

Начался переполох. В зал вкатился запыхавшийся Колобок.

– Позвать Сдобьяна! Срочно! – приказала ему Плюшка Маковна. – Повидлов, кидай дорожку на вход. Шанежки, поднять шторы!

– Туу-ту-ту-туу, – повторился гром фанфар уже у порога дворца.

Рогалик приволок красную дорожку из подсохшей пастилы к входу. Он едва успел раскатать её, как высокую дверь дворца-корзины беззвучно отворил стражник-кекс Лимонный. В проёме показался строй Охотничьих Колбасок. Они разом грянули в луковые дудки, возвестив о прибытии их государя, и разошлись. На красную дорожку величаво ступил высокий Карбонадий Дымыч в парадном сюртуке, брюках и накидке из ярко-бордового пергамента.

– Прошу дорогие рулькинцы, – пригласила гостей Плюшка Маковна в зал, сама тревожно озираясь и выискивая глазами Сдобьяна.

Тем временем Шанежки всё налегали на шнуры, пытаясь поднять занавески. Но что-то заело и шторы ходили туда-сюда никак не желая подниматься.

–А где же царь Батон?! – с неудовольствием спросил Карбонадий, заходя в сумрачную залу. – Что-то темно тут у вас, вы нам не рады?

– Не извольте беспокоиться. – Сейчас государь прибудет, – произнёс принц Багет, вынырнув справа от широкобокого Карбонадия.

Принц весь в радужной посыпке, источающей несносный приторный аромат с примесью терпкого чабреца – был явно доволен собой и задрал подбородок в ожидании восторженных отзывов. Однако, свита рулькинцев разом закашлялась, а принцесса Колбасея зажала нос, не в силах вдыхать непривычно сладкий запах. Сервелатис и вовсе отшатнулся.

– Наш царь вечно опаздывает, – заискивающе ляпнул Багет, от которого вскоре все разбежались на почтительное расстояние.

– Очумелый прикид! – выпалил жестяной Паштет Фуаграш, натиравший свой бок флисовой салфеткой. – А вы оригинал, – хихикнул он. – А где мой округлый дружище Коло?! – сощурил он прорези-глазки и потёр клипсу-нос. – Не терпится обнять его шаровидное туловище! – улыбнулся он во всю ширь металлического рта.

Наконец, шанежкам удалось поднять тяжёлую занавесь, и зал озарился ярким светом.

– Я здесь давно, – проголосил увесистым басом царь Батон, поднявшись с высоченного трона.

Подле него смиренно стоял рецептник Тимьян. Карбонадий остановил жестом шумную свиту во главе с принцессой Колбасеей, которую сопровождали беспокойные шпикачки, и важно двинулся навстречу Сдобьяну Мудрому с советником Сервелатисом.

– Рад видеть вас уважаемый Карбонадий Дымыч, – почтительно произнёс царь Батон.

– Взаимно, – ответил правитель Рулькино.

Государи пожали друг другу руки и сели по разные стороны длинного деревянного стола. Карбонадий Дымыч долго мостился в бугристое кресло, сплетённое из твёрдых ивовых веток. Сервелатис же расположился на широком для него столовом стуле, неудобно примостившись на угол, а пухлая Колбасея переминалась с ноги на ногу в окружении свиты. Шпикачки расшумелись, недовольно поправляя целлофановые юбочки и оглядываясь на чопорных придворных мучников, сидевших за столом.

– Что же вы не садитесь, принцесса? – обратился к ней принц Багет. – Мне право неудобно, когда дама стоит.

– Не хочется, – подкатила глазки Колбасея.

– У нас юбки помнутся, а принцесса и вовсе в стул не втиснется! – выпалила Горчуха.

«О!» – прокатился по залу рокот замешательства.

Колбасея надулась от злости так, что её красные джутовые повязки натянулись, как струны. Но тут к ней подоспела Плюшка Маковна:

– А у нас есть для вас чудесная буковая тахта, – впопыхах произнесла царственная тётушка указывая на деревянную менажницу в виде сердца. – Вы можете на неё преспокойно прилечь.

– Благодарю, – отозвалась принцесса и направилась к диванчику.

– Итак, – важно произнес царь Батон, – наконец, мы все собрались и можем обсудить сложившееся положение в Кулина́рии.

– Позволю заметить, что он, – воздел указательный палец Карбонадий в небо, – Великий Колбастер.

По залу вновь прокатился возглас недовольства, а царь Батон от злости впился пальцами себе в бок, норовя отщипнуть кусочек. У Плюшки Маковны расширились очи.

– И всё же, – хмуро произнёс Сдобьян Мудрый, глядя в глаза тётушке. – Я буду называть Его Великий Пекарь!