Валентин Гольдин - Речь и этикет

ПОЧЕТ ПОЧЕТУ Р03HЬ

Можно ли измерять отношения между людьми? Конечно. Есть отношения равенства и неравенства, близкие и далекие, теплые и холодные, легкие, тяжелые, натянутые и т. д. Практически мы все время измеряем их и пользуемся результатами измерений. Но линейка, термометр и даже точные весы в данном случае бесполезны, хотя в принципе челевеческие отношения измеряются так же, как и все другое: посредством сравнения; а с помощью этикета выражают результаты измерений.

Вы, наверное, не раз слышали о знаменитой семье венецианских купцов-путешественников Поло, а может быть, и читали повесть советского писателя и исследователя В. Шкловского "Земли разведчик", посвященную Марко Поло. Рассказы Марко о виденном и слышанном во время его долгих странствий составили замечательную книгу "О разнообразии миров", которая живет вот уже семь столетий и, наверное, еще очень долго будет жить, привлекая к себе внимание ученых и людей просто любознательных.

Заглянем в нее и мы.

Вот как описывает Марко Поло пир при дворе пятого монгольского великого хана Хубилая (1215-1294):

На пиру великий хан за столом сидит вот как: его стол много выше других столов; садится он на северной стороне, лицом на юг; с левой стороны возле него сидит старшая жена, а по правую руку, много ниже, сыновья, племянники и родичи императорского роду; а головы их приходятся у ног великого хана; а прочие князья садятся за другие столы, еще ниже. Жены рассаживаютс точно так же. Жены сыновей великого хана, его племянников и родичей - с левой стороны, пониже, а за ними, еще ниже, садятся жены баронов и рыцарей. Всякий знает свое место, где он должен сидеть по порядку, установленному великим ханом...

Еду и питье великому хану подают многие князья, а рты и носы у них, скажу вам, прикрыты прекрасными шелковыми да золотыми тканями, чтобы дух и запах не касались пищи и питья великого хана. Когда великому хану пить, инструменты играют, а тут их многое множество; а возьмет великий хан чарку в руки, все князь и все, кто там, становятся на колени и низко кланяются.

После того великий хан пьет, и всякий раз, когда великий хан пьет, повторяется то же самое.

Если бы даже нам с вами совсем ничего не было известно об общественных отношениях в государстве Хубилая, то и тогда мы могли бы судить о них, увидев сцену этого пира. Весь этикет пира у великого хана с поразительной точностью передает неравенство пирующих и ступени этого неравенства. Знаки почтени направлены здесь только в одну сторону, снизу вверх, к вершине той пирамиды, которую венчает собою великий хан. Высота общественного положения человека прямо передается на пиру высотой его места за столом и расстоянием до великого хана, причем "ближе" равно "выше", а "дальше" "ниже". Существенно и положение справа или слева от него: слева места для женщин.

Этикет подчеркивает, делает наглядным социальное неравенство. Шесть столетий спустя после описанного ханского пира, в одном из глухих городков дореволюционной России наблюдения над тем, кто какое место занимает, заставляют маленького Сережу Кострикова впервые задуматься о неравенстве людей, о лживости религиозной морали. Откроем повесть А. Голубевой "Мальчик из Уржума". Сереже пришлось петь в церковном хоре.

Он заметил, что люди побогаче и понаряднее стояли в церкви впереди. За ними шли люди попроще, а нищие в лохмотьях теснились в дверях, в уголках, а то и на паперти. С правой и с лгвой стороны около амвона красовались два глубоких кресла, обитые зеленым плюшем, и перед креслами на полу были разостланы пестрые коврики.

Сергей видел, как в воскресенье за обедней и за всенощной эти места неизменно занимали одни и те же люди: два уржумских купца с женами и детьми. Когда поп выносил крест, купцы всегда прикладывались первыми, а за ныли выстраивались гуськом остальные прихожане.

"Почему это так? - раздумывал Сергей.- Нарочно так делают или нечаянно получается?"

Как-то раз утром, перед началом обедни, на купеческий коврик встал подслеповатый старик,- видимо, николаевский солдат,- в военной фуражке с полинявшим верхом и с сучковатой палкой в руке. К нему сейчас же подошел церковный староста и что-то сказал.

Старик заторопился и сошел с ковра.

Сергей, который все это видел, при случае спросил у церковного старосты Чемекова, в чем тут дело.

- У каждого в жизни свое место имеется, малец!

Мертвые и те на кладбище по порядку положены. Кто поважнее да побогаче - к церкви поближе, а бедные могут и подальше лежать, у изгороди. Ну, а здесь как-никак - живые люди, понимать надо! - ответил церковный староста.