Сергей Колбин - Три верных лайки. Рассказы о собаках и русской природе

Ободрённая лайка, повиляв хвостом, убегает вперёд, и вскоре слышу её голос, но какой-то странный, неазартный и глухой. Подойдя ближе, вижу, что она роет снег, изредка взлаивая. Никаких следов нет. Что же она там нашла? Помогаю ногой и вскоре выворачиваю сброшенный лосиный рог. Тоже потеря, но не моя, а сохатого. С тех пор карело-финская лайка начала регулярно находить и облаивать рога, что нехарактерно для собаки, но приятно для её хозяина!

Карелочка быстро усвоила охоту почти на всех пушных зверей, а вот по копытным работать не хотела. Но это был не главный недостаток. Стоило ей найти заячью жировку, как всё на свете забывалось, и она с усердием принималась носиться по следам, нередко поднимая беляка, после чего час-два гоняла его без голоса. До меня лайке довелось потрепать ушастого, а что усвоено собакой в молодости, то навсегда.

Во время очередного её отсутствия я наткнулся на след рыси, на которую мы ещё не охотились, и, чтобы не терять времени даром принялся обходить её. На удивление, это быстро удалось сделать. Вернувшись на входной след, я стал ожидать собаку, а когда она прибежала, показал ей чёткие отпечатки лап лесной кошки. Лайка обнюхала их, но идти по следу категорически отказалась. Ласковые уговоры, просьбы, даже мольба никакого действия не произвели. Рассерженный, я сломал прут и пригрозил:

– Если не пойдёшь, то тебя придётся наказать!

Она пронзительно глянула мне в глаза, вроде бы покорно побежала по следу, но, скрывшись из поля зрения, свернула в сторону, и до конца дня собаки я уже не видел. Безрезультатно подняв недалеко лежавшую, но не подпустившую рысь, направляюсь в сторону дома. До охотничьей базы было километров десять, за которые лайка ни разу не промелькнула. Переходя по льду широкую реку, текущую перед самым домом, я увидел бегущую параллельным курсом, метрах в двухстах, карелку. В мою сторону она не смотрела.

На следующее утро по дороге к базе я гадал: «Как поведёт себя обидчивая собака?». Действительность превзошла все ожидания: она бросилась ко мне, норовя в прыжке лизнуть лицо! Весь её трепещущий вид говорил: «Я прощаю тебя, только возьми меня на охоту!»

За ночь от обиды не осталось и следа, но с тех пор прут в руки я уже никогда не брал.

Вдвоем со школьным товарищем, а впоследствии однокурсником вечернего техникума, мы построили избушку в глухом, удалённом от жилья месте. О том, как строили, праздновали новоселье, охотились – отдельный рассказ, вызывающий приятные воспоминания, за исключением одной ночёвки.

С целью обследования недоступных одним днём угодий я предпринял многокилометровую вылазку. Ранним утром первозимья мы вдвоём с карелкой высадились из пригородного автобуса километрах в двадцати от избушки и незнакомыми местами двинулись по стрелке компаса. Путешествие нехожеными местами всегда интересно, а здесь ещё то и дело звучавший голос лайки притупил ощущение времени. Когда солнце приготовилось нырнуть за зубчатую полоску ельника, я заторопился, и вовремя. Уже в сумерках мы добрались до знакомого леса, но избушка находилась ещё километрах в восьми. Хорошо, что молодой месяц взлетел на смену вечерней заре и, отражаясь от снега, таинственно стал подсвечивать лесное царство.

В избушку мы ввалились глубокой ночью, основательно уставшие и голодные. Затопив печку, я приготовил ужин, покормил собаку, сам поел и, разморенный теплом, упал на нары. Уже в полудреме, задув свечу, закрыл задвижку – посмотреть угли сил не было.

Пробуждение произошло от того, что меня кто-то бьёт по вискам двумя молотками одновременно. Осознаю, что произошло, хотя сил встать и даже пошевелиться нет. Обычно в таких случаях не просыпаются, но я ведь в сознании! Неимоверным усилием заставляю себя двинуться на миллиметр, потом на два, три. Раскачавшись на нарах, падаю вниз и долго глотаю холодный у пола воздух. Затем ползу к двери, открыв с трудом которую, вываливаюсь на снег и теряю сознание. Прихожу в себя от того, что кто-то лижет мне лицо. Обняв рыжую спасительницу, грею в её пушистой шубе закоченевшие руки.

Утром мы долго не выходим из вновь протопленной избушки – сил нет. У моей карелочки нос сухой и она тихонько поскуливает. Да, досталось нам от угара обоим по полной программе! В середине дня, оклемавшись, двигаемся знакомыми тропами к охотничьей базе. Нам не до охоты, но по дороге вижу, что собака проходит под сосенкой, на которой сидит белка. Реакции никакой. Я голосом останавливаю лайку, а ударом ноги по дереву заставляю белку пойти верхом. Карелка всё это видит, но сил залаять у неё нет. Проводив взглядом добычу, она разворачивается носом к дому. Стрелять и у меня нет ни сил, ни желания. Сегодня день спасения, и Мир вам всем, живущим в лесу!