Юрий Бражник - Путешествие по северу Приморского края

Более того, политика переселения с окраин в центр и насильственной «маньчжуризации» ранее самостоятельных окраинных чжурчжэньских племен продолжалась и при знаменитом императоре уже овладевшей всем Китаем маньчжурской династии Цин Канси. В первые годы его правления, в 60-е годы 17 века, за «привлечение» в подданство «новых маньчжуров» предводителям военных походов выдавались награды и поощрения, их степень зависела от количества перемещенных семей.

В корейских же летописях есть информация о том, что еще в 16 веке Корейский полуостров с севера, то есть со стороны Уссурийского края, постоянно подвергался нападениям по суше и по морю разбойных чжурчжэней, а уже с начала 17 века упоминания о них пропадают совершенно.

Таким образом, все находит свое историческое объяснение. Имеется и другая вполне вероятная причина обезлюдевания Уссурийского края. О ней практически не упоминалось исследователями (историки советского периода и вовсе остановились на монгольской версии, и дальше не шли).

За год до воцарения маньчжуров в Китае и начала сорокалетней войны за его полное покорение на северных окраинах Маньчжурии впервые появляются русские казаки, по Амуру совершает поход отряд Василия Пояркова, а через шесть лет еще больший отряд Ерофея Хабарова, положившие начало полувековой «русской экспансии» в Приамурье – Даурии. Местное население частично покоряется русским, частично, возмущенное грабежами и поборами, обращается за помощью к расположенным много южнее маньчжурским гарнизонам. Маньчжуры «откликаются» на призыв и терпят поражение за поражением от отряда малочисленных казаков. Отмечено только два исключения – разгром казаков во время их походов по Сунгари вглубь Маньчжурии и по Уссури вглубь Уссурийского края, когда превосходство маньчжуров в живой силе и вооружении было подавляющим.

Не имея возможности бросить на борьбу с русскими занятые подавлением восстаний в Южном Китае основные силы, маньчжуры заваливают казаков «последними китайскими предупреждениями», нападают на мелкие отряды и небольшие поселения, и строят «великую маньчжурскую стену» 900-километровую охраняемую линию укреплений в 600–800 километрах южнее Амура и западнее Уссури, так называемый «Ивовый палисад». И главное, выводят на юг, за пределы территории, которую не могут защитить, все местное население. Селения несоглашающихся и, не успевших перебежать к русским, разоряют подчистую. Древняя «тактика выжженной земли». В итоге – лишение казаков продовольственной и «ясачной» базы на южной стороне Амура.

Экспансию русских это не остановило. «Выкурить» их смогли только после подавления всех китайских восстаний, когда лучшие маньчжурские войска пять месяцев безуспешно вели вторую осаду Албазина, а царский посол в это время вел сложные и безрезультатные переговоры в Пекине, что закончилось в итоге подписанием во взятом маньчжурами в кольцо Нерчинске договора об уходе русских с Амура, так как вести войну с Китаем там было просто некем и нечем.

После этого все успокоилось почти на двести лет. Приамурье обезлюдело. Уссурийский край, как мы видим, и до этого уже был хорошо «зачищен». Вторично заселять опустевшие земли маньчжуры начали только во второй половине 19 века, когда возникла прямая угроза, что Россия, вернувшая себе Приамурье и забравшая правобережье Уссури, на этом не остановится, и проникнет дальше в Маньчжурию. Тогда туда стали направлять ссыльных, а затем и крестьян. В Уссурийский край успели проникнуть к приходу русских в основном только бывшие и беглые каторжники хунхузы, да сезонные звероловы и собиратели женьшеня.

Итак, можно подытожить, что выводы Арсеньева и многих других российских исследователей о запустении Уссурийского края в течение шести с лишним столетий, возможно, не совсем верны. То есть этот период, вполне вероятно, был гораздо короче. И гораздо прозаичнее, скорее всего, причины этого запустения. К тому же, как ни удивительно, среди этих причин просматривается и «русский след».

Впрочем, двух сотен лет вполне достаточно, чтобы покрыть тайгой старые дороги и крепости. Тем более их достаточно, чтобы пришлые народы сочинили сказания о прошлом этих мест.

P. S. Моя личная версия того, почему советские, и вслед за ними российские историки так нелюбопытны к реальному положению вещей касательно населения Уссурийского края в период после монголов и до появления русских, состоит в следующем.