Светлана Жарникова - Русская прялка

Растительный узор на борецких прялках так же, как и в Пермогорье, доминировал, но здесь он вырисовывался более мелко, утонченно и почти всегда делался красным цветом. Кроме того, в декоре прялок этого типа широко применялось золото. Оформление борецких и пучужских прялок практически идентично, отличить их друг от друга можно только по узору на ножке: на борецких стебель прямой, на пучужских – извивающийся. В свою очередь, отличительной особенностью нижнетоемской прялки являлась ярко ракрашенная токарная ножка, а на обратной стороне лопасти – зеркальце для пряхи.

Наиболее известными мастерами борецкой росписи являлись братья Амосовы – Степан, Никифор, Михаил, Василий, Кузьма и их сестра Палагея Матвеевна Амосова. В селе Пучуга славились работы отца и сына Кузнецовых, а в устье Нижней Тоймы – братьев Андрея и Василия Третьяковых и жены последнего Пелагеи.

И, наконец, третьим центром северодвинской росписи являлась деревня Ульяновская Черевковского района, расположенная на реке Ракулке (отсюда название росписи – «ракульская»). Ракульские прялки по своей высоте значительно превосходили борец-кие и пермогорские. По внешнему виду их невозможно спутать ни с какими другими: невысокая ножка, расширяясь почти от самого основания овальными уступами, переходит в длинную и узкую лопасть с четырьмя городками. В нижней части лопасти всегда изображалась птица, вписанная в орнаментированный квадрат, в верхней – ветка S-образной формы с крупными листьями и пучками черных усиков.

Ракульские прялки, в отличие от борецких и пермогорских, имели характерный желто-охристый цвет. К началу XX века колорит ракульских прялок потерял былую гармонию: фон из-за использования анилина стал ядовито-желтым, в росписи крупной ветки по той же причине появились слишком контрастные цвета – фиолетовый, ярко-голубой и ярко-зеленый. Самыми известными мастерами ракульской росписи являлись Дмитрий Федорович Витязев и его сын Яков Дмитриевич.

Корневые мезенские прялки по своей конструкции также схожи с прялками вологодского типа. Главным же их отличием является каллиграфическая роспись с черным контуром по золотисто-желтому фону («скоропись»), тематика которой удивительно близка к наскальным рисункам (петроглифам) Русского Севера.

Лопасть мезенской прялки разбита на горизонтальные фризы, в центре композиции – две полосы с ритмично бегущими оленями и конями. Обратную сторону лопасти занимают пароходы, сцены охоты, рыбной ловли, верховой езды и т. д. «Все в этих прялках преисполнено значительности: олени и кони изображены, словно в торжественном ритуальном беге», – пишут составитель альбома «Русские прялки» Н. В. Тарановская и Н. В. Мальцев.

Центром промысла являлось село Палашелье на реке Мезени, практически все мужское население, которого занималось изготовлением прялок. Наибольшую известность получили мастера Новиковы, Федотовы, Кузьмины и Аксеновы. Популярность мезенских прялок была огромной: их вывозили на Северную Двину, Пинегу, Печору и даже Онегу. Кроме того, в целом ряде мест образовались центры подражательной росписи: село Покшеньга на реке Пинеге, деревня Кеба на реке Вашке, деревня Сельцо на нижней Двине и т. д.

Основными элементами мезенской росписи являлись олени и кони. Мифологические функции коня были рассмотрены мною выше в главе о русской деревянной посуде. Образ оленя часто встречается в северной вышивке, в сюжетах русских народных сказок, в песнях, преданиях и поверьях. В упоминавшихся выше северорусских братчинах существовал обычай приносить в жертву быка. Но в местных преданиях четко зафиксирован образ жертвенного оленя.

«На границе Вельского и Тотемского округов, близ верховья реки Ваги, в приходе Кочеварской волости существует предание, что будто в этот праздник каждый год выбегал олень из лесу; народ, принимая оленя за дар Божий, закалывал его и, разняв на части, приготовлял себе обед. Это продолжалось […] несколько лет, но когда появление оленя прекратилось, то поселяне стали вместо оленя готовить себе обед, убивая для этой цели быка».

По другому преданию, в праздничный день к часовне прибегали два оленя, одного из которых приносили в жертву, а другого отпускали на волю. Подобные предания во множестве зафиксированы в Вологодской, Новгородской, Архангельской и Олонецкой (ср. название) губерниях. Как бы то ни было, все они связывались с языческим обрядом жертвоприношения, первоначальным объектом которого был олень.