Катя Каренина: Дневник автоледи. Советы женщинам за рулем

Наконец, меня утвердили, потом очень долго искали мне киношного актера-кавалера — он должен был быть достаточно убедительным, да еще и высоким — у меня рост 180 сантиметров.

Еще я сыграла эпизодическую роль итальянки. Это было практически на спор: им нужна была действительно вульгарная барышня, но на пробах типажи были не те. И тут я говорю: слушайте, давайте поспорим, что у меня получится. Меня загримировали так, что узнать довольно сложно: ради двух кадров полтора часа заплетали волосы под парик, вставляли карие линзы. Получается, это уже четвертая моя миссия в этой ленте. Кстати, под это кино я специально похудела на пятнадцать килограммов.

К сожалению, очень многое в картину не вошло — наснимали-то материала на три часа, а в итоговом варианте фильм был почти вдвое короче. Многие сцены не вошли. Но зато из-за моей многозадачности я не сидела в вагончике, как нормальные актеры, а носилась по всей съемочной площадке с рацией, проверяла, что и где происходит, учила рабочих на площадке правильно мыть машины — а то они автомобиль стоимостью в три миллиона начинают намывать с колес… Возникали из-за этого и совсем уж комические ситуации, вроде того, как я в мистическом гриме — он у меня был на съемках одной из финальных сцен, которая, к сожалению, не вошла в окончательный вариант фильма, — так вот, я в этом мистическом гриме еду на мойку, потому что наш «Випер» (Viper) оказался весь залит каким-то маслом.

Viper— двухместный спортивный автомобиль компании «Додж» (Dodge).

Можете себе представить, как смотрели на меня сотрудники мойки: вылезает из спорткара тетя в монстроидальном прямо-таки гриме, а на переднем сиденье в детском автокресле у нее мягкая игрушка бобра в шлеме — ну не мучить же несчастного кота, в самом деле.

В другой раз мне ветродуями задули в «Пассат» воды.

Ветродуй— огромный вентилятор, используемый на киносъемках для создания сильного ветра в кадре.

И заглючило всю электрику, я сажусь, включаю фары, а у меня стекла открываются. Я залезаю под рулевую колонку, перебираю предохранители, съемочная группа в составе 75 человек замерла и ждет меня. Через двадцать минут я оттуда вылезаю и говорю: «Причесочку поправьте мне, пожалуйста, сейчас продолжим». Для них это был разрыв шаблонов. Впоследствии мы мотались с презентацией этой картины по нескольким городам, и было довольно-таки обидно, когда кто-то написал, мол, когда там Карениной было играть, она учила рабочих машины мыть. При очном общении все журналисты были приветливыми, это потом уже публиковали разные отзывы, и не всегда лестные. Переиначил мою фразу, сказанную совсем в другом контексте, ну да ладно. Если начать вспоминать, сколько всего мне понаписали после выхода фильма! И откуда, мол, ты вылезла, и как тебя такую страшную на экран выпустили. Странные люди: даже если мне очень не понравился фильм, увиденный в кино, мне никогда и в голову не придет, вернувшись домой, найти в социальной сети главную актрису и написать ей о том, как она сыграла. Априори я этого не буду делать уже хотя бы потому, что я сижу с пивом и чипсами перед телевизором, а она что-то делает, светится на экранах страны. Так что в итоге все упирается в самореализацию.

Да, сейчас, спустя время, понятно, что многое можно было сделать лучше. Хотелось бы, чтобы там был мой голос, чтобы нормально отрисовали Мантикору, презентацию тоже стоило организовать покрасочнее — как минимум, притащить на нее те черные машины из фильма, это стоило бы не так дорого.

Вообще, я готова ко всем вопросам после того, как пообщалась с пермскими журналистами. Я долго рассказывала про кино, про то, что там почти моя жизнь в реале, и что играю я себя, и разница только в том, что дома у меня слюнявая собака, а в фильме у меня кот, а кошек я не люблю. Идет отличное общение с залом, и тут встает мужчина и спрашивает: «А у вас грудь настоящая?» И я понимаю, что, слава богу, человека хоть что-то в этом фильме зацепило и вызвало эмоции. Так что после пермских журналистов я готова ко всему, ко всем вопросам.

А на актерские курсы я не ходила, таково было желание режиссера для пущей естественности, так как я в принципе играла себя. Мне сложновато давались диалоги, но ведь пока снимают разные планы, ты проговариваешь эти фразы несколько раз и успеваешь их выучить. Особенно муторно и тяжело шли «квартирные» монологи, а еще, конечно, пришлось избавиться от телевизионной привычки поворачиваться на камеру и улыбаться, как только она включается с нацеленным на тебя объективом. Я отучилась быстро.