Агота Кристоф - Толстая тетрадь

— Вот мудак!

Другой:

— Да просто не повезло. Он почти прошел.

Сержант кричит:

— Хватит зубы скалить. Нужно принести тело.

Солдаты говорят:

— Да что там от него осталось.

— Зачем?

Сержант говорит:

— Для опознания. Таков приказ. Нужно приносить тела на опознание. Добровольцы есть?

Солдаты переглядываются:

— Мины. Можно там и остаться.

— Ну и что? Это ваш долг. Трусы!

Один солдат поднимает руку:

— Я.

— Молодец. Иди, парень. Остальные — шаг назад.

Солдат медленно доходит до изуродованного тела, потом бросается бежать. Он минует мальчика, не заметив.

Сержант вопит:

— Сволочь! Стреляйте! Огонь!

Солдаты не стреляют.

— Он на той стороне. На ту сторону стрелять запрещено.

Сержант поднимает ружье. Напротив показываются два иностранных пограничника. Сержант опускает оружие, протягивает его солдату. Он идет к трупу, берет его на спину, возвращается и сбрасывает тело на землю. Он вытирает лицо рукавом мундира:

— Вы мне заплатите за это, сукины дети, вы просто куча дерьма.

Солдаты заворачивают труп в брезент и кладут его в заднюю часть машины. Они уезжают. Два иностранных пограничника тоже уходят.

Мальчик продолжает лежать не двигаясь, он засыпает. Рано утром его будят птицы. Он прижимает к себе пальто, резиновые сапоги и идет в деревню. Он встречает двух пограничников, которые спрашивают у него:

— А ты откуда?

— С той стороны границы.

— Ты перешел границу? Когда?

— Вчера. С отцом. Но он упал, после взрыва он остался лежать, и те пограничники потом его забрали.

— Да, мы там были. Но тебя мы не видели. Сбежавший солдат тоже тебя не видел.

— Я спрятался. Мне было страшно.

— Откуда ты научился говорить по-нашему?

— Я выучился у военных во время войны. Как вы думаете, они вылечат моего отца?

Пограничники опускают глаза:

— Конечно вылечат. Пойдем с нами. Наверно, ты голоден.

Пограничники доводят мальчика до деревни и передают жене одного из них.

— Накорми его, а потом отведи в участок. Скажи там, что мы зайдем в одиннадцать, напишем рапорт.

Женщина — толстая и светловолосая, у нее красное улыбающееся лицо. Она спрашивает у мальчика:

— Любишь молоко и сыр? Обед еще не готов.

— Да, сударыня, я все люблю. Я ем все равно что.

Женщина дает ему еду:

— Нет, погоди. Иди сначала вымойся. Хотя бы лицо и руки. Я бы постирала твою одежду, но, думаю, что у тебя нет ничего на смену.

— Нет, сударыня.

— Я дам тебе рубашку мужа. Она будет тебе велика, но ничего. Просто закатай рукава. Вот, держи полотенце. Ванная там.

Мальчик берет с собой в ванную пальто и сапоги. Он умывается, идет назад в кухню, ест хлеб и сыр, пьет молоко. Он говорит:

— Спасибо, сударыня. Она говорит:

— Ты вежливый и воспитанный мальчик. И хорошо говоришь на нашем языке. Твоя мама осталась там?

— Нет, она умерла в войну.

— Бедняжка. Пойдем, нам надо сходить в комиссариат. Не бойся, полицейский добрый, он друг моего мужа.

В участке она говорит полицейскому:

— Вот сын того человека, который вчера пытался перейти границу. Муж зайдет к вам в одиннадцать. Я с удовольствием оставила бы паренька у себя, пока не будет принято решение. Может быть, придется отсылать его назад, он несовершеннолетний.

Полицейский говорит:

— Посмотрим. В любом случае, я отпущу его к вам на обед.

Женщина уходит, и полицейский протягивает мальчику анкету:

— Вот, заполни. Если не поймешь вопрос, спросишь у меня.

Когда мальчик возвращает анкету, полицейский перечитывает ее вслух:

— Имя и фамилия: Клаус Т. Возраст: восемнадцать лет. Ты выглядишь помоложе.

— Это из-за того, что болел в детстве.

— У тебя есть паспорт?

— Нет, ничего нет. Мы с отцом сожгли все документы перед тем, как выйти.

— Зачем?

— Чтобы не установили, кто мы. Отец сказал, что так нужно сделать.

— Твой отец подорвался на мине. Если бы ты шел рядом с ним, ты бы тоже подорвался.

— Я не шел рядом с ним. Он мне сказал дождаться, пока он перейдет на ту сторону, и идти за ним на расстоянии.

— Почему вы ушли за границу?

— Отец этого хотел. Его все время сажали в тюрьму, следили за ним. Он не хотел там жить. Он взял меня с собой, потому что не хотел оставлять меня одного.

— А твоя мать?

— Она умерла в войну, во время бомбардировки. Потом я жил у Бабушки, но она тоже умерла.

— Значит, у тебя там больше никого нет. Никто не может тебя затребовать назад. Кроме властей, если ты совершил преступление.