Николай Фетинов - Вам, рыболовы. Выпуск 1

— Экая досада! — простонал он и в сердцах взмахнул удилищем вслед уплывавшему зверьку.

А в следующую секунду и я бросился к своей удочке: поплавок приподнялся и задергался.

— Погоди с подсечкой, — остановил меня Сергеич. — Линь это. Он долго смакует, прежде чем заглотит…

Поплавок и впрямь не торопился уйти под воду, вправо, влево кивал красной головкой, приподнимался, дрожал, порой совсем замирал. И когда я уже поверял всякое терпение, неожиданно скрылся с глаз. Бамбуковое удилище согнулось дугой.

— Так… так, — командовал Сергеич. — Главное, не давай слабины: утянет в траву — поминай как звали…

Линь отчаянно сопротивлялся, никак не хотел оторваться от дна. Упругие толчки его били меня, как электрическим током.

Через минуту, показавшуюся вечностью, линь, окончательно сломленный, всплыл на поверхность, слабо шевеля плавниками.

Сергеич изогнулся и ловко подвел под него подсачек. Тяжелая рыбина оказалась на берегу. Мы торжествовали: поймать такого линя удается нечасто…

— А ты говорил: мелко, — добродушно проворчал Сергеич. — Здоровый чертяка! — и похлопал ладонью крутобокую рыбину.

Я был слишком возбужден, чтобы отвечать.

А потом мы пили душистый, терпкий от диких лесных запахов чай и вновь переживали, теперь уже спокойно, все перипетии борьбы.

С высвеченных солнцем луговин тек густой, медвяный аромат цветов, а в поднебесье — там, где в голубом безбрежном мареве млели белые и легкие, как пух, облака, — хрустально-звонко заливался жаворонок.

Коротки для рыболова летние ночи. Кажется, только-только закрыл глаза, погрузился в сладкую дрему — глядь, а восток уже посветлел, гаснут звезды, дружно горланят петухи. Пора вставать. До утренней зорьки остаются считанные минуты.

Оставив позади еще безлюдную деревенскую улицу, но скользкой от росы тропинке выходим к Волге. Над сонной рекой неторопливо плывет клочковатый, молочно-сизый туман. Живительный предутренний воздух, настоянный на терпком аромате трав, удивительно свеж, щекочет ноздри. Откуда-то издалека доносится хрипловатый гудок парохода.

А вот и залив, еще вчера облюбованный для ловли. Резиновая с залатанными бортами лодчонка выносит к широкой стенке камышей, неслышно скользит дальше. Сквозь мозглую, редеющую дымку тумана все четче проступают окаймленные лесом берега, бескрайняя гладь Угличского водохранилища.

— Тут где-то… Во-он, вижу, — шепчет Костя Соловьев, мой спутник в многочисленных рыболовных походах.

На волнах мерно покачивается буек — продолговатая консервная банка с якорем. Здесь вечером была разбросана приманка.

Два поплавка с тихим плеском ложатся на воду.

Незаметно народился день.

Необычно длинные тени бесшумно упали на матовую поверхность залива.

Ожили наши поплавки. Мой, остроконечный, вздрогнув, нехотя скрылся под водой. Костин же, чуть-чуть приподнявшись, лег, затем быстро скользнул в сторону. Две поклевки сразу!

Непродолжительная борьба, и вот уже в лодке нервно бьет хвостом золотистый язь весом около килограмма. У Кости добыча несколько скромнее — подлещик граммов на пятьсот. Но и он доволен: почин есть, и неплохой.

Окрыленные успехом, снова закидываем удочки. Поклевки следуют одна за другой. Правда, идет более мелкая рыба. В садок ложатся лещата и язята, густера.

Часа через два клев заметно слабеет. Поплавки все дольше лежат на воде без движения, красными точками маячат перед глазами.

Первым не выдержал Костя:

— Мы что, приросли к этому месту? Под лежачий камень вода не течет. Надо найти рыбные стоянки и тропы.

— Легко сказать, найти… Плес-то большой: ни конца, ни края — море и только… Ну да ладно, попробуем сначала вон там…

«Там» в течение 40 минут не было даже и поклевки. Не повезло нам и еще в трех местах. Однако мы упрямо бороздили залив — и не напрасно.

При очередном забросе, едва коснувшись воды, поплавок тотчас же скрылся в глубине. Оцепенение, перед этим охватившее нас, как рукой сняло. Напряглось, напружинилось тело. Миг — и на крючке затрепетала увесистая плотвица, затем еще…

Не прошло и 15 минут, а Костя уже выудил шесть крупных плотвиц, я — четырех.

Клев прекратился так же неожиданно, как и начался. И снова перед глазами неподвижные поплавки, глубокая, необъятная синева неба, солнечные блики на зеленовато-серой воде, силуэты катеров и барж на горизонте.

С каждой минутой становится все жарче. Разморенные зноем, недвижимо застыли в голубом мареве облака. Тишина пришла в тень домов, под кроны деревьев, в замшелую болотистую низинку, повисла над могучей рекой.