Владимир Шатаев - Категория трудности

Насытившись этими далеко не радостными для нас ландшафтами, отправились вниз. Уж пару дней стоит плохая погода. Оправдывается статистика: из семи дней нашего пребывания на Аляске четыре скверных. Сегодня, 24 мая, Мак-Кинли затянута облаками. Наши альтиметры «низко пали», так что ничего хорошего по части метеоусловий нынче не предвидится. Сегодня не выходит ни одна группа. И... это большая ошибка. Человек, понятно, слабее природы, но он иногда может оказаться хитрее. У меня есть ощущение (я ему доверяю: способность предчувствовать погоду — одна из сторон альпинистского опыта), что нынче эта, так сказать, непогожая волна достигнет кульминации и к завтрашнему дню пойдет на спад. Я предложил группе немедленно выступить. Пока мы будем находиться достаточно низко, чтобы не бояться катастрофических исходов даже в случае сильного шторма. Трудности перетерпим. Зато есть надежда, что самые тяжелые участки, где-нибудь в районе вершины, нам высветит солнышко. Я сказал:

— Погода неважная. Американцы, канадцы в такую, как правило, не выходят. Можно и нам подождать. Но вслед за хорошей может случиться ужасная, невыносимая — по закону затишья перед бурей. Лучше идти теперь с реальной надеждой на улучшение, чем потом неделю отсиживаться где-то в пещере... Убеждать никого не пришлось. В увесистых рюкзаках запас продуктов, горючего на 7-8 дней, теплые вещи, среди которых по 4-5 пар рукавиц, два примуса — на каждую связку по штуке. Третий у Мысловского с Ивановым. Они, как уже известно, идут другим, кстати, параллельным путем. Нам здесь дали две рации: дальней связи — для переговоров с базой — и ближней — для общения между группами.

Еще в Анкоридже наше снаряжение дотошно проверяли представители спасательной службы. Они осмотрели палатки, спальные мешки, обувь, рукавицы, носки, набор продуктов — не только их количество, но и качество. Спасатели прочитали в наших глазах недоуменный вопрос: «Здесь, стало быть, кончается игра в «свободный альпинизм»?» — и ответили так: в прошлом 1976 году каждая пятая группа имела несчастный случай, каждый 20-й восходитель стал жертвой такого случая, а каждый 30-й нуждался в эвакуации (всего в ледниковой зоне побывал 671 человек).

Итак, мы на снегоступах снова бороздим ледник. Ночью выпал обильный снег, полностью замел наши прежние следы. Ноги проваливаются в сыпучий полуметровый пласт. Чем выше поднимаемся, тем злее становится ветер. Кажется, здешняя метеослужба такой тоже называет порывистым. И впрямь порывистый... если периодические пятнадцати-двадцатиминутные ураганы считать порывами. В интервалах ненастье до конца не стихает. В такие минуты чудится, будто некий великан порциями набирает в легкие воздух, с каждым разом все больше и больше, чтобы потом с огромной силой выдуть его обратно. Все-таки в этот день мы прошли ледник, ледопад с его уймой трещин и оказались у начала скального ребра. Можно было двигаться дальше, силы еще до конца не иссякли, но за густой облачностью не представлялось ни малейшей возможности рассмотреть маршруты. Я говорю «маршруты» во множественнем числе, потому что Эдик Мысловский и Валя Иванов пока еще с нами. Лишь отсюда наши пути разойдутся. Здесь, на высоте 3570 метров, организовали первый бивак.

Рано утром, когда группа еще спала, я приоткрыл полог, чтобы поинтересоваться погодой. Ветер поутих, но через несколько секунд стало ясно, что и без того коротенький ртутный столбик опустился еще ниже. Moй взгляд упал на сильно провисшие скаты палатки Ефимова и Лебедихина. Это естественно: изнутри полотнища заросли толстым слоем инея, сантиметров в шесть-семь. Наша палатка выглядела как раз «противоестественно» — на внутренней стороне ее стенок едва заметен легкий след изморози. Мы с Олегом благословляем эту «противоестественность», ибо она следствие изощренной человеческой мысли. Наша палатка сшита из нового материала — гортекса. Мельчайшие его поры пропускают молекулы пара, но задерживают молекулы воды, которые во много раз больше. Таким образом, пар, образованный нашим дыханием, выходит наружу, а талый снег или дождевая вода стекает вниз. Правда, наш матерчатый домик чуть холоднее. Именно поэтому Сережа и Алексей предпочли палатку из традиционного материала — нейлона.

Я подумал: вот такие, казалось бы, совсем незначительные, крохотные детали влияют на успех восхождения. Ночь, проведенная в условиях кислородного голодания да еще в душной палатке, вряд ли могла пройти бесследно. Неудивительно, что порою у самой цели, под вершиной, восходителя неожиданно охватывает полное бессилие и он в двух шагах от воплощения мечты поворачивает, чтобы следовать вниз. В таких вот душных палатках, возможно, и «копятся» гипоксия и всякие гибельные на этих высотах болезни.