Владимир Шатаев - Категория трудности

Радушная встреча. Размещение по квартирам. Обед «в честь...». Ужин «в честь...». Осмотр офиса Алана Стэка. Показ слайдов. Объект нашего внимания носит знаменитое имя Эль-Капитан. Американцы называют эту гору по-свойски: Эль-Кап. Сейчас я вижу перед собой это чудище, и у меня язык не поворачивается, чтобы именовать его столь панибратски. Я говорю себе: прежде чем похлопывать по плечу, нужно сперва до него дотянуться. Картографы могли бы считать его малышом — перепад высоты от подножия до верхушки немногим более километра. На альпинистов эта громада производит впечатление не менее грандиозное, чем гималайские гиганты. Это оттого, что есть возможность вплотную подходить к его стенам. Верхнее ребро километровой башни, похожей на небоскреб, теряется где-то в небе. Представьте себе небоскреб без малого в четыреста этажей. Вообразите, что вы смотрите глазами человека, который должен подняться на его крышу по гладкой, отвесной стене. Как только вам это удастся, считайте, что вы получили треть впечатления, которое переживает альпинист, находясь у основания этой махины. Треть! Потому что две трети создают другие особенности...

Даже со слайда он затронул наши души. Вид столь внушительный, что вызвал неуместные предательские возгласы изумления. Неуместные, поскольку они противоречили заранее продуманной нами тактике поведения: ничему не удивляться и делать вид, что это нам не впервой, бывало и похлестче. У нас на это имелись основания. В предыдущих районах доброжелательные американцы предупредили нас, что в Иесемитах (Иесемитский национальный парк) местные распорядители постараются сделать все возможное, чтобы мы отказались от попытки подняться на Эль-Капитан. Такую политику они проводят по отношению к большинству претендентов на эту вершину. Почему? У меня есть на этот счет по меньшей мере две версии. Во-первых, берегут маршруты — их девственность, естество, рельеф, представляющий восходительский интерес. Но, я думаю, и другое.

Здесь, на Эль-Капитане, жизнь заставляет администрацию местного отделения ААК корректировать положение о «свободном альпинизме» — кому куда вздумалось, туда и пошел. Чувство гуманизма понуждает ее пользоваться доморощенными методами спасения безумцев от гибели. Я в этом убежден, ибо никогда не поверю, что альпинист способен равнодушно смотреть, как растет число жертв, сидеть сложа руки, зная о причинах этого роста. (В скобках оговорю, что в сезон нашего визита в Штаты жертвами сей горы стали еще шесть человек.)

Здесь хозяева района, упорно продолжая считать принципы западного альпинизма единственно правильными, не менее упорно ведут борьбу именно с ними — ставят рогатки новоиспеченным наивным выпускникам двухдневных школ на пути к роковому, но логическому, естественному исходу. Справедлив вопрос: нам-то чего бояться? Мы не новички. Американцы достаточно высоко оценили наше искусство. Какой смысл препятствовать нам? Может, из боязни, что чужестранцам нет резона беречь их национальное достояние? Им, дескать, лишь бы на вершину забраться, а после хоть трава не расти, испакостят маршрут и уедут. Все, конечно, может быть. Но... сомневаюсь. Мы встречались с умными людьми, с тонкими психологами. Они прекрасно видели, с кем имеют дело, понимали, что дорожим своей репутацией и не пойдем на столь низкие дела. Это мнение о нас так или иначе неоднократно высказывалось в печати. Причина скорее всего другая. Несмотря на положительную оценку восходительского опыта советских, они знали, что здесь, в условиях калифорнийского климата, мы все-таки новички, что столкнемся с новым, незнакомым видом восходительства — альпинизмом «с обратным знаком». В беседах с Аланом Стэком, Раффи Бедауном и друми лидерами Йесемитского отделения клуба я почувствовал, что они не ставят перед собой цели во что бы то не стало закрыть нам дорогу на Эль-Капитан (захотели бы — не пустили!). Нам просто предлагали сперва попробовать блюдо на вкус и решить, подойдет ли, по зубам ли? Нас немного помурыжили, чтобы насторожить: «Это, мол, Эль-Капитан! Хорошо подумайте, прежде чем решитесь.» Их можно понять. В конце концов, они несли и некоторую политическую ответственность за нас. Случись что-нибудь, их могли упрекнуть: не объяснили, не показали, не убедили!

Принимали нас сердечно. Старались не уступить знаменитому русскому хлебосольству. И, по-моему, им это удалось. Устраивали пикники на открытом воздухе, возили на званые обеды, и каждый старался «заманить» советских к себе домой. 19 сентября мы были в гостях у Алана Стэка. Он выбрал минуту, чтобы поговорить о серьезных вещах, и взял, что называется, быка за рога, тут же предложив нам для начала подняться на небольшую тренировочную вершину. Мы сразу поняли: началось!