Алексей Горяйнов - Всё о современной рыбалке. Полная энциклопедия

Когда к корме был так же приторочен и хвост, Степан плюхнулся на дно баркаса и стал нашаривать что-то в своем рюкзаке. Достав оттуда бутылку водки, он протянул ее мне.

— Пей!

— Не, не могу, воды бы!

— Эх ты, воды, туды-сюды! — и впервые за все время Степан счастливо заулыбался.

Потом, разболтав водку, он всю разом выпил ее прямо из горлышка. А я подумал: «А все же доброе у него лицо!»

Вскоре приехали с обеда наши рыбачки и, увидев белугу, изумились.

— Надо везти ее на базу взвешивать, — сказал Болеслав. — Это, похоже, рекордная рыба!

А Семеныч сказал, что он не помнит, чтобы кто-либо на спортивные снасти ловил таких «монстров».

— Никак не менее двадцати пудов в ней, — добавил он, прикинув массу туши на прищуренный глаз. — Как-то два москвича поймали белугу меньше этой, да она таскала их на буксире по Каспию больше суток! А нас и часа не было, а вона ужо и где…

— Как же ее тащить? — спросил я. — Ее ж мотор не потянет.

— Попробуем загрузить в лодку, — уверенно сказал Степан.

Мы с ним ослабили удерживающие рыбу веревки, и перешедшие в наш баркас рыболовы, став на один бок, наклонили борт к воде. Затем одновременно по команде «и взяли» стали перекатывать через него рыбу.

— Осторожно, баркас не потопите! — кричал Семеныч.

Наконец рыба вытянулась на дне во всю длину лодки. Поляки сфотографировали Степана, сидящего на трофее, а затем поплыли взвешивать гиганта.

На плавбазе были большие амбарные весы, и на них кое-как умудрились водрузить рыбу. Она потянула под 400 килограммов. Болеслав с Войцехом составили рекордный протокол. Когда все дружно зааплодировали рекордсмену, Леон подошел к нему, поздравил и на ухо проговорил:

— Мне яхта не нужна. Люси и так согласна ехать со мной в Москву.

— Что, вы решили ехать с ним?! — Степан взглянул на улыбающуюся Пивоварову. — Поздравляю, поздравляю, — и вдруг, отбросив свою всегдашнюю сдержанность, стал целовать друга в обе щеки и радостно приподнимать его на руках, как ребенка.

По возвращении в Москву Леонтий женился на матросе Пивоваровой. Но вот рекорд Степана в Международной ассоциации любительского рыболовства так и не был зарегистрирован. Болеслав все документы отправил в штаб «Big Game» вовремя, а за неделю до вручения призов Степану пришло письмо, что он вовремя не заплатил ежегодный взнос как член Международной ассоциации рыболовов… Так что яхту вручили американцу, поймавшему голубого марлина массой 360 кг. Опять не повезло россиянину… Хорошо хоть красавицы стали доставаться нашим простым парням. Ничего, ничего мир постепенно меняется…

— Ох ты, реченька, речушка… — хрипел старческим голосом тощий дед Чумак, спускаясь по заросшей тропке к реке.

Дед любил свою речку: почти вся жизнь прошла возле нее. На берегу он полюбовался широким залитым солнцем плесом, потянул сморщенным носом воздух, вдыхая нежный сладковатый аромат кувшинок, оглядел хозяйским взглядом противоположный, заросший кустарником берег, а за ним старую дубраву на пригорке и удивился про себя: неужто в молодости мог перебросить камнем плес?

Над лугом парил ястреб. Старик полюбовался и им. Потом запел:

— Не шуми ты, мати, зеленая дубрава.

Дед Чумак на рыбалке всегда что-нибудь тихонько напевал: песни напоминали ему далекую юность, милый сердцу, но тяжелый крестьянский труд, молодых селян, ныне постаревших… Часто за песнями он видел себя отроком, стоящим на клиросе в церковном хоре, и думал: «Можа, знаменитый получился бы из меня певчий, кабы антихристы не закрыли церкву».

Потолкавшись бесцельно еще с минуту на своем ухоженном рыбацком месте, дед присел на низенькую скамеечку, наклонился к ржавой консервной банке и, поковыряв в ней костлявым пальцем подсохшую землю, достал красного навозного червяка. Полюбовавшись живучестью земляной твари, он насадил червя на крючок, плюнул на него сухими губами, да так, что капельки слюны повисли на его длинной седой бороде. Затем ослабевшей от старости рукой старик отправил снасть в воду.

Поплавок закачался на течении между причудливой черной корягой и пучком сочной зеленой осоки. Овод сел на тонкую загорелую шею старика.

— Ах ты окаянный! — выругался Чумак и шлепнул себя по шее. Но овод благополучно улетел.

— Здравствуй, сердешный! — услышал Чумак за спиной слабый женский голос.

Он обернулся и увидел над крутояром под лозой бабку Акулину. Старушка, опершись на палку, вырезанную из орешника, широко улыбалась беззубым ртом.