Николай Смирнов - Охота на зайцев и других грызунов

Неутомимо продирался я сквозь плетеную сеть огненных осинников, усердно, из конца в конец, перетаптывал еловые заросли, с удовольствием шагал по лесным "потным" болотам, по упругим мхам, подобным плюшевой настилке. На сечах перелезал чуть ли не через каждую-кучу хвороста, в бору интересовался каждым поваленным деревом, каждой зарослью увядших папоротников: повсюду была возможность "вытурить" зайца.

Бывало, что я действительно "вытуривал" беляка, обычно в непролазной чаще, где выстрел посылался почти наудачу, и тогда Будишка, быстро являвшаяся на мой зов, заливалась отчаянным плачем. Но, конечно, зайца обычно поднимала собака, и в лесу возникал, нарастал и усиливался уверенный ее гон, бросавший меня и в жар и в холод. Я знал в этих лесах все дороги и тропы, все просеки и перелазы, и это очень помогало определять направление заячьих кругов. Но я страдал излишней горячностью, часто перебегал с места на место, нередко с верного на "приблизительное", злоупотреблял ненужной беготней и шумливостью во время гона. В результате получались такие непростительные промахи, что, вспоминая о них, я вновь и вновь переживаю свои тогдашние огорчения.

Видится теплый и мягкий осенний день, близкий гремящий гон Будишки. Я стоял в редколесье, на пересечении нескольких тропинок. Молодой белячок стремительно вымахнул на одну из этих тропинок в десяти-пятнадцати шагах от меня. Он присел, дугой выгнул спину, стал пошевеливать ушами. От выстрела белячок вскинулся, сделал огромный прыжок и замахал мкмо меня. Второй выстрел погнал его с еще большей быстротой. Я растерянно бросился вперед. Подоспевшая собака чуть не сбила меня с ног.

А еще хорошо помню синий и тихий, но очень холодный день в исходе октября. Заяц, поднятый утром на озими, увел собаку в глухой приволжский Алабужский лес. Я остановился на широкой дороге, делившей лес на две ровные, могучие, раззолоченные стены.

В этих широких дорогах, пролегающих сквозь глухие леса, есть совершенно особенное очарование. Летом дороги зарастают по краям травами и цветами, зимой тонут в высоких и чистых снегах. Теперь, поздней осенью, дорога казалась заброшенной и одинокой, хотя на ней и виднелись недавние следы .колес. Подсохшая грязь чуть лиловела, дождевая вода в колеях светилась от палых листьев. Было видно очень далеко и вправо и влево: дорога тянулась ровно, без изгибов. В необычайной тишине все время раздавался гон Будишки. Постепенно он стал различаться все отчетливее, собака гнала уверенно, без единой "перемолчки". Я перебежал вперед, приготовился к выстрелу.

В лесу, еще далеко, мелькнул крупный выбелившийся заяц. Он тут же скрылся в кустах, только его уши, как бы заштрихованные углем, то увеличивались, то уменыца-лись в сухой желтой траве. Заяц выскочил на дорогу сильным, гибким броском. Я выстрелил "в полуугон", и заяц, заколесив, во всю длину растянулся на дороге. Не сходя с места, я заложил новый патрон и пошел к зайцу - до него было около шестидесяти шагов. Вслед за выстрелом вымахнула собака, стала слизывать теплую заячью кровь. Я подвязал зайца на ремень, взял собаку на цепочку.

Невдалеке, в овраге, я нашел ручей, наполнил чайник прозрачной водой, привязал Будишку к дереву и затеплил костер. Он горел ровно, округляясь в форме чаши, дымил седым дымком, тихо уходящим вверх. Собака никла к огню, прикрывая нахлестанные глаза. На березке, между ружьем и рогом, покачивался матерый заяц. Осенний день сиял чистым- незабудковым небом, червонным золотом глухого старого леса...

Каждый вид охоты имеет свою неповторимую прелесть. Охота на беляков вплотную сближает охотника с жизнью леса, дает почувствовать гон во всей его страстности и силе. Охота на русаков радует широтой и простором полей, предоставляет возможности для наблюдения над повадками зайца во время гона. Охотник, в особенности если он вооружен биноклем, зачастую может подолгу следить за ходом русака по овражкам и пашням, по окрайкам перелесков и болот, по жнивьям, бороздам и межам. Возможный лаз зайца определяется на этой охоте скорее зрением, нежели слухом: охотник то и дело видит вдалеке зайца и собак, иногда почти не слыша звуков гона из-за расстояния или из-за ветра.

Русак, в особенности старый, опытный, делает очень большие круги, любит путать гончих на перетоптанных стадом местах, уходит на деревенские гумна, в сады и т. п. Для охоты за русаками нужны чутьистые, вязкие и паратые гончие, которые сравнительно быстро выматывают зайца, заставляя его переходить на малые круги.