Дженни Смедли - Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются

В ту ночь, сидя в нашем норфолкском загородном доме, я и мой муж Тони пришли к выводу, что мы можем и должны дать кров еще одной собаке. Две у нас уже жили. Нисса была черной помесью колли и спаниеля, а у имбирно-белой пушистой Пери явно текла кровь рассел-терьера и колли. В то время у нас имелось предостаточно земли, и нам всегда было приятнее давать кров и еду собакам-найденышам, нежели выкладывать кругленькие суммы за породистых щенков, которые нередко оказывались болезненными. Гибриды-полукровки имеют более сильный иммунитет, поскольку в их генах присутствуют признаки двух и более пород. Кроме того, двери нашего дома были открыты и для собак-отказников. Это так приятно (и полезно для здоровья) каждый день выгуливать собак в поле или по лесным тропинкам, и мы не могли вообразить свою жизнь без собачьей компании.

За несколько лет до описываемых событий я потеряла своего особенного маленького пса, Снупи, при очень трагических обстоятельствах. Снупи был черным песиком, наполовину таксой, наполовину кем-то еще, мы так и не узнали, кем именно, – и он был моим верным другом. По традиции, судьба свела нас в Центре спасения животных. Он находился в загоне вместе с четырьмя озорными шестимесячными щенками спрингер-спаниеля. Ему было трудно привлечь к себе мое внимание в той обстановке, в эпицентре возбуждения и движения, но в итоге это ему удалось. Каждый раз, когда он пробирался на передний план, он запрыгивал на стену и тотчас буквально отлетал назад. Сотрудница центра, казалось, была удивлена моему выбору, но в то же время рада, что ее «гадкий утенок» теперь пристроен. Песик не был гадким, совсем нет, просто слегка непропорциональным по высоте и ни в коей мере не отличался аристократичностью. Его длинное тело держалось на довольно коротких ногах… Но с моей точки зрения он был само совершенство – ведь у него была умильная мордашка и огромные карие глаза. Я влюбилась в него с первого взгляда.

Снупи любил всех без исключения, однако меня он любил больше всех. Он следовал за мной повсюду, даже когда я ездила на Скае, своем уэльском кобе, [2]по близлежащим полям. Маленькие лапки Снупи бешено мелькали в воздухе, когда он изо всех сил старался не отстать от своего громадного четвероногого друга. При виде его мордочки сразу можно было понять, что он очень счастливый пес.

Как-то мы гуляли с ним, и вдруг на него налетело несколько грейхаундов, на которых не было намордников. Завязавшуюся борьбу едва ли можно было назвать честной. Снупи окаменел при виде их длинных, как у жирафа, ног и широко раскрытых зубастых пастей, стремительно приближавшихся к нему. Все, что я могла сделать, это лишь издавать в адрес Снупи ободряющие возгласы, в то время как он прорывался ко мне, а я бежала ему навстречу. Может быть, те собаки решили, что раз у него короткие ноги, то перед ними – кролик или заяц? Хвала небесам, он успел домчаться до меня целым и невредимым. Я подхватила его на руки, повернулась спиной к огромным собакам, от души надеясь, что уж я-то кролика не напоминаю! Их подоспевший к развязке конфликта владелец говорил, что его собаки не причинили бы никакого вреда моему Снупи, но принимая во внимание разные весовые категории, я не имела ни малейшего желания на практике убеждаться в его правоте.

Куда бы ни ехала семья, Снупи неизменно сопровождал нас, даже в отпусках, где он непременно очаровывал всех, с кем знакомился. Он был этаким маленьким джентльменом. Помню, как жена одного фермера, у которого мы остановились в Девоне, делала комплименты по поводу его «красивенькой шкурки». Он и вправду был самым солнечным песиком в целом свете. Ему также очень нравилось плавать в неработающем бассейне на той ферме, и обилие негодующих лягушек в этом бассейне его нимало не смущало. Он любил нашу раздражительную малышку Ташу, серого тибетского терьера, невзирая на ее брюзгливый характер, и она тоже любила его. В те времена членом нашей семьи стала и Пери. Она была одной из по-настоящему фотогеничных, симпатичных, но неряшливых собак; со Снупи они были большими друзьями. Снупи частенько лежал у меня на плечах, когда я отдыхала на диване; в такие минуты он напоминал мне какой-то гибрид попугая и котенка. Он забирался мне на плечи и уютно устраивался там на весь вечер. Это было сродни ношению тяжелого воротника из лисьей шкуры. К сожалению, Снупи прожил с нами всего три коротких года.

Я чувствовала себя ужасно виноватой в его смерти. У него была привычка приносить камни, и казалось, что он вполне здраво понимает, что делает. Он, бывало, даже нырял в быстротечный поток воды и выпрыгивал оттуда с камешком во рту. Я никогда не придавала этому особого значения и не думала, что это может быть опасно, но, к несчастью, оказалась неправа. Однажды Снупи проглотил камень. Мы не знали, что он сделал это. Камень оказался с острыми краями. В тот вечер у Снупи не было никаких признаков недомогания, но уже наутро ему стало больно и он стонал. Я спешно повезла его к ветеринару, и песика тут же направили в операционную. Я помню, как передавала его медсестре, а он с беспокойством оглядывался на меня.