Вольфганг Хекль: Новая жизнь старых вещей

Познать природу как единое целое, выходя за рамки одной дисциплины, является сегодня важнейшей научной задачей. Все влияет на все. Но чтобы осознать это, нужно рассмотреть картину мира в целом, как это делал Гумбольдт. Так, теория хаоса учит нас, что при детерминированных процессах даже малейшее отступление от изначальных условий может дать совсем другие, неожиданные результаты. Ключевое понятие теории – «эффект бабочки». Американский метеоролог Эдвард Нортон Лоренц впервые ввел это понятие в своем докладе от 1972 года под названием «Может ли бабочка в Бразилии своим крылом вызвать торнадо в Техасе?» [8]. Иными словами, никогда не бывает достаточным смотреть на вещи лишь с одной стороны, нужно учитывать множество различных воздействий, возникающих из-за сложности природных явлений и чувствительности мельчайших частиц, влияющих на итог.

Однако никто не может познать все. Возвращаясь к теме погоды, мы видим, насколько сложно человеку понять причины изменения климата. И это лишь один пример. Чтобы познать взаимосвязь процессов, миру нужны ученые, методы исследования которых выходят за рамки одной дисциплины. Интересно, начнут ли университеты снова готовить всесторонне развитых ученых, как это было раньше? Не поймите меня превратно. Конечно, развитие науки зависит и от прогресса в малом, то есть от каждого исследования, охватывающего небольшую научную область. Но в будущем studium universalis (универсальное образование), сейчас основывающееся главным образом на естественных науках, могло бы включить в себя и гуманитарные области.

Культура ремонта является примером целостного мышления, потому что нуждается в слиянии различных научных знаний и технологий. Кроме того, мы ответственны перед потомками за сохранность всего сущего. Поэтому ученым и инженерам стоит просветить общество и познакомить его с результатами специализированных исследований. Только тогда можно начать рассуждать о плюсах и минусах технического прогресса. На моей кафедре при центре общественных наук Мюнхенского технического университета студентам объясняют, что их профессиональные споры на тему физических законов должны быть понятны не только коллегам, но и просто заинтересованным людям. Студентов учат, что прогресс осуществляется не только в научных лабораториях, но и непосредственно в обществе, если оно разбирается в технике.

«Нормальные» граждане встречаются с наукой в лаборатории при Немецком музее в Мюнхене. Там можно ежедневно общаться с учеными, и посетитель, который обычно играет лишь пассивную роль, становится как бы соучастником процесса. Его призывают высказывать мнение по вопросам технологий. Вместе с тем и люди науки учатся открыто вступать в диалог с общественностью, без которого невозможен технический прогресс. Доверие возникает при личном обмене аргументами.

Кроме Гумбольдта идею целостного мироописания поддерживал Оскар фон Мюллер, инженер-строитель и основатель Немецкого музея. Он хотел собрать в одном месте экспонаты из пятидесяти областей естествознания и техники, чтобы наглядно продемонстрировать посетителям взаимосвязь знаний и прогресса. Создать такой музей оказалось очень трудной задачей. Но зато сегодня можно на конкретных примерах образно показать человеку взаимосвязь всех процессов в постоянно усложняющемся мире. Личная встреча с объектами и с дающими пояснения экспертами вызывает у посетителей чувство сопричастности.

Фон Мюллер не написал грандиозный труд, как Гумбольдт, но сосредоточил информацию о мироздании в одном месте. Экспонаты Немецкого музея отражают естественнонаучную картину мира, а залы музея: аэрокосмический, астрономический, книгопечатный, машинный, музыкальный, химический и другие – переходят друг в друга, указывая на то, что все в прямом и переносном смысле реализуется одинаковыми техническими приемами.

Тот, в чьи обязанности входит закручивание одной гайки, не может отвечать за весь механизм. В индустриальную эпоху при разделении производственного процесса на отдельные фазы постепенно утрачивается целостный обзор предмета. Сварщик на автозаводе отвечает только за определенный шов и при взгляде на мотор автомобиля лишь пожмет плечами и скажет: «Я не знаю, как собран мотор, ведь я занимаюсь только сваркой». Такой подход далек от идеалов Гумбольдта.

Некогда успешное введение в рабочий процесс конвейера разрушило взаимосвязь мысли и дела. Рабочему на заводе Генри Форда ни к чему знать, как устроен автомобиль. Ему не надо задумываться, какие процессы сменяют друг друга, – ему достаточно выучить и отработать пару ловких движений. Его работа состоит из одного действия и является лишь небольшой частью всеобщего процесса. В своем фильме «Новые времена» Чарли Чаплин играет жертву тейлоризма [9]и показывает абсурдность конвейерной работы. Сначала герою Чаплина – Бродяге – еще хоть как-то удается, орудуя гаечным ключом, попадать в ритм конвейера. Но затем он сбивается, его затягивает в машину, которая выплевывает его, и герой бежит по улице, пытаясь закрутить все вокруг и даже что-то на проходящей мимо женщине.