Иэн Келли - Вивьен Вествуд

Он знал уйму смешных историй. Рисуя, объехал всю Америку, провел пять лет в Испании в годы режима Франко, жил на Майорке с англичанами-экспатриотами, в кругу людей, чьи семьи, как он говорил, отказались от них, и они познакомили его с Ли Миллер и Роландом Пенроузом. Он был очень забавным, любил цитировать глупые стишки:

Гэри любил говорить, что «никто так не любит посмеяться, как французы». Его настоящее имя было Нельсон, но он был похож на Гэри Купера, даже в детстве, вот его и прозвали Гэри. И он на самом деле хорошо рисовал. Однажды он написал копию одного автопортрета Веласкеса в Лувре и сказал: «Ты бы не отличила ее от оригинала». Это потому, что он владел техникой рисования. Роланд Пенроуз был для него своего рода покровителем, и он работал над его книгой о Пикассо, в которой, говорил Гэри, было очень много грубых ошибок, и ему приходилось очень деликатно его редактировать. Он лучше относился к Ли Миллер и говорил, что она пристрастилась к выпивке, потому что ее муж Пенроуз волочился за женщинами, но, как бы то ни было, когда Пенроуз умер, Нессу стал нужен другой покровитель, и тогда он приехал в Лондон. Он и правда стыдился брать у людей деньги, но он знал, что может быть полезным. Когда семейные средства у Несса кончились, Пенроуз помог ему найти деньги на публикацию книги, которая так и не была закончена, поскольку называлась «Кому нужно это чертово искусство? Написано Филлис Стайн, не имеющей никакого отношения к Гертруде» [18] Имеется в виду американская писательница и литературовед Гертруда Стайн. .

Сара Стокбридж, «Choice »

Нельсон «Гэри» Несс родился в провинции Саскачеван в Канаде в 1928 году, так что он был на целых 13 лет старше Вивьен. В двадцатилетнем возрасте он посещал местную школу искусств, а потом выиграл конкурс по рисованию портретов и получил стипендию на обучение в Национальной высшей школе изящных искусств на Левом берегу в Париже.

Париж 1950-х подарил Гэри многое: стойкую веру в то, что Франция – центр художественного мира и культуры, классическое представление о том, что наша цивилизация берет начало в Древней Греции, а также счастливейшие годы жизни. На Кингз-Роуд же он оказался после переезда в Лондон, когда в нем вновь зажглось амбициозное желание рисовать портреты. У него не было денег на масляные краски, так что он писал масляной пастелью на бумаге и картоне и говорил Вивьен и всему миру, что лучших материалов не найти.

«Мой портрет получился не очень удачным, – вспоминает Вивьен, – или, по крайней мере, ему так показалось, но мы разговорились, и каждый раз, когда я упоминала что-то меня интересующее, он подходил к книжной полке и брал книгу, которая отражала мою мысль, а иногда даже открывал ее на нужной странице. Я училась. Он обладал ценными знаниями, которых мне не хватало. Благодаря ему у меня появился интерес к Китаю и китайскому искусству. И к культуре индейцев. Он обладал живительной силой. Например, мой манифест был построен по принципу маленьких карманных изданий Повера, которые он коллекционировал. Гэри был настоящим героем. Он был сильно болен. Страдал от опоясывающего лишая – боли были нестерпимые и длились годами. Раздраженные нервные окончания и пылающая кожа. Ужас. Так что я ценила каждую минуту, проведенную с ним. Я очень многое узнала. Он полностью изменил мое представление об искусстве. Он любил повторять: «Цель – это человеческое изобретение; мы только и знаем что свою цель», «Необходимо придумать, как устранить связь идей» – и цитировать Уистлера: «В искусстве нет прогресса». Если бы он был жив, сейчас ему исполнилось бы 84 года. – Вивьен замолкает и откашливается. – Он умер лет десять назад. Умер в возрасте 72 или 73 лет, то есть ему было столько, сколько мне сейчас. Однажды мы договорились встретиться в баре «French House» в Сохо, и я опоздала. Он кипел от злости. Ему там очень не понравилось, он сказал, что там все фальшивое. Он выскочил оттуда и ушел. Но написал мне письмо. Я его так и не открыла тогда, но сохранила. И распечатала лишь недавно. Оно такое доброе, милое…»

«В те годы, когда я была «сама по себе», мы с Гэри виделись пару раз в неделю. Я давала ему деньги, даже когда сама жила на пособие. Получала 30 фунтов в неделю и отдавала ему половину, потому что он был заядлым курильщиком, а я могла прожить на 15 фунтов. Мне немного надо. А мои сыновья Бен и Джо в то время уже сами о себе заботились. Перед поездкой в Италию я дала Гэри 200 фунтов – вообще-то я заняла их из сбережений Бена – и сказала: «Это все, что у меня есть. Мне нужно уехать в Италию и попытаться разобраться с делами – с финансами. Я больше не смогу за тобой присматривать». А когда я вернулась, он был совсем плох. Он пил только молочные энергетические напитки и курил сигареты «Житан». Повсюду вокруг этого несчастного гения валялись пакеты с окурками». Сейчас-то можно запросто устроить себе библиотерапию, а при покупке книг для электронной «читалки» получить список рекомендуемой литературы, отвечающей прежним предпочтениям; а в те времена – и это неудивительно – Вивьен высоко ценила наставления критика-культуролога, получившего образование во Франции и проповедовавшего важность высокого искусства и, конечно, моды. Очевидно, между ними был роман, в силу обстоятельств платонический. Многие из тех, кого Вивьен познакомила с Гэри, видели, что это очень странный, вечно нуждающийся в деньгах тип, а когда Карло и остальным участникам бизнеса Вивьен стало ясно, что Несс стал для нее «платным» консультантом по культуре, все почувствовали смятение и обиду. Но что же такое сделал Гэри?