Array Сборник статей - Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике (сборник)

Наше аналитическое внимание направлено на своеобразие формирования структур в современных городах, на их отличную от современного территориального государства пространственно-структурную форму и связанные с нею ожидания социокультурной инклюзии (Held 2005). Каковы следствия из допущения, что важные для современного крупного города агрегатные состояния – б о льшая социальная и материальная масса, гетерогенность и плотность (Wirth 1974) – структурно отличаются от требований гомогенности, выдвигаемых формирующим город национальным государством? Разве невероятное социально-интегративное и культурное достижение современной городской жизни не заключается именно в “институционализированном безразличии к различиям” (Hondrich 2006: 493) жизненных стилей и социальных практик? Разве не заключается оно в сосуществовании и совместной эволюции символических универсумов, которое играет и должно играть важнейшую роль там, где стирание различий на нормативной базе инклюзионных механизмов территориального государства наталкивается с неизбежностью на свои границы? Может быть, подлинное исследовательское поле урбанистики образует не гомогенность, а материальная, социальная и культурная гетерогенность? Социология города в Германии может многое рассказать о городе как лаборатории общества, но и по сей день лишь немногое – о городе как самостоятельном объекте общественно-научного знания.

Принципиальное решение вынести города со всеми их различиями и локальными особенностями за скобки в качестве объекта исследования общественных наук тесно связано с концепциями модерности. Например, как критически отмечали Стюарт Холл (Stuart Hall et al. 1995) и Энтони Гидденс (Anthony Giddens 1996), образование современных общественных формаций более или менее монокаузально понимается как следствие влияния процессов дифференциации или производственных отношений. Множественные эффекты культуры капитализма не берутся в расчет, и объяснить модерность с помощью неизбежно мультикаузальной и плюралистической концепции общественного развития также не удается. Однако такое понимание модерности, которое постулирует детерминизм динамики общественного развития, может признать за городом разве что некие функции в глобальной капиталистической системе, но зафиксировать значение городов и локальных феноменов для общественного прогресса оно неспособно. Интересно, что именно дискурс глобализации с необычайной отчетливостью выявил эту слепую зону локального. Поэтому не случайно в настоящее время идут дискуссии об усилении локальных феноменов и городов под воздействием динамики глобализационных процессов (Le Galès 2002) и об одновременном ослаблении национального государства. Глобализация в этом контексте осмысляется как процесс, который производится локально (Massey 2006), – при этом под локальным имеется в виду прежде всего город (Marcuse 2005). Но если изменяющиеся способы производства локальности в их отношении к глобальному (Massey 2006) становятся главным предметом изучения, то какие последствия это имеет для урбанистики? Можем ли мы, используя гибридное понятие “глокализация” (Swyngedouw 2004), встать на такую точку зрения, при которой собственная логика городов и локальные особенности как конститутивные элементы городской реальности будут занимать центральное место в производстве общественно-научного знания? И разве не достаточно вспомнить Нью-Йорк или Лондон, чтобы стало понятно, что города не только осуществляют локальную фильтрацию и дифференциацию детерминированных структурных процессов, но и наоборот – сами формируют структуры? Что заставляет нас предполагать, будто всё, что происходит в городах, имеет свои причины где-то вне их? Разве не следовало бы вместо этого понимать “город” – концептуально и эмпирически – как формообразующий элемент в процессе глобализации? Какого рода прироста знания можно вообще ожидать от типичного возражения, что “город” якобы утратил свою релевантность в качестве места действия современной эпохи?