Чарльз Чаплин - Огни рампы. Мир «Огней рампы» (сборник)

(Кальверо восторженно раскинул руки в стороны)

– Ах, как хорошо быть сардинкой! И плавать на просторе, не зная в жизни горя! … Туда-сюда носиться, всегда играть, резвиться!

(оборачивается и замечает задник, на котором нарисовано море)

– А вот и море!

(пытается нырнуть туда и падает на голову)

Поднимается, смотрит на зрителей, прислонившись спиной к заднику, – и вдруг выпускает изо рта струю воды. Какая-то сила мощно толкает его сзади – и он летит вперед, чуть не падая в оркестровую яму. Встряхнувшись, он говорит:

– Наверное, начинается прилив. Странное дело – мне приснилось, будто я сардинка. Мне снилось, что пришла пора обедать, и я плыл и глядел по сторонам, высматривая наживку, и вдруг поравнялся с густыми зарослями водорослей. И там, среди них, мелькнули очень симпатичные плавнички. Ну да, так у нас в море и называют рыбок: плавнички. И до чего изящно она виляла хвостом – так плавно… Но она, похоже, попала в беду. Пыталась вырулить назад. И я прокричал: “Вы, кажется, на распутье? Помочь вам распутаться?” Она улыбнулась, и я подплыл поближе. Рыбка рассказала мне грустную историю. Она осталась одна-одинешенька на свете – вся ее родня погибла в пору великого лова сардины у берегов Корнуолла. А сейчас она искала подходящее место, чтобы выметать икру. Я сказал: “Погодите-погодите – в любую погоду! Здесь не место метать икру. Здесь живет одна шпана – сплошь акулы, больше никого. Зато я знаю укромное местечко, где можно спокойно нереститься. И если хотите, могу вас туда проводить – ах, простите! Я хотел сказать – могу показать дорогу”. В сезон нереста самец никогда не плывет позади самки, если только они не женаты. И вот я поплыл впереди… Просто чтобы доказать, что имею самые честные намерения.

(с воодушевлением)

– Был чудесный день. Переливчатый свет пронизывал воду на поверхности океана, и морские угри неспешно сновали между водорослями, покрывавшими скалы. Даже крабы приветливо махали нам, когда мы проплывали мимо.

(изображает крабов, машущих клешнями)

– А под нами счастливые камбалы, без ума от весны, шлепали хвостиками по дну океана, будто сердились на него.

– А мы все плыли и плыли дальше, в пучину.

(любезно)

– Конечно же… я плыл впереди.

(снова поэтичным тоном)

– А потом случилось самое прекрасное – и самое естественное: она меня догнала. И мы поплыли рядышком, бок о бок – вот так!

(сжимая руки, будто в молитве)

– Какая радость! Какое умиление! Она – со мною рядом! И весь океан течет и переливается через мои жабры! Она сказала: “Ты мне нравишься”. И я ответил: “Ты мне тоже. Конечно, мне нечего тебе предложить – я ведь бедняк. Но если мы поженимся, я буду работать изо всех сил. И все буду отдавать тебе”. Она улыбнулась. “Мне нужно немного – только свой дом, где можно жить-поживать и воспитывать тысяч десять или двадцать детишек …”

(очень выразительно)

– Потом она улыбнулась и поплыла вперед!.. А потом! А потом! О – а потом… Она начала метать икру – и я… Я ощутил такой прилив плодородия! Но потом что-то случилось: мы поспешили дальше, а за углом притаился тюлень…

(делает паузу)

– Все произошло так внезапно. Что-то брызнуло, плеснуло! И моя рыбка пропала!

(плачет, потом трагически смотрит на публику и говорит вполголоса)

– Где-нибудь, когда-нибудь – я снова отыщу мою сардинку. Где-нибудь – когда-нибудь.

Кальверо поднимает голову, как будто перед ним явилось видение.

– На меня нашло вдохновение! – он ритмично щелкает пальцами. – Мне хочется танцевать!

Он начинает бесшумно танцевать под музыку из песни про сардинку. Танцуя, исчезает за кулисами, и тут публика оглушительно хлопает. Кальверо возвращается на сцену и раскланивается под громкий смех и аплодисменты. Все кричат: “Браво! Бис, бис!” И вдруг Кальверо, согнувшийся в поклоне, застывает: он замечает, что раскланивается перед пустым залом, хотя вокруг по-прежнему слышен смех и хлопки.