Дмитрий Леонтьев - День Победы

– Слушаюсь, товарищ генерал-майор.

Добавить боевой алгоритм в программу Профессора и блокировать её распространение в странах-союзниках было нетрудно. Дело нескольких дней. Ведь микросхема от С500, на которой паразитировал вирус, благодаря военным уже фактически имела данный механизм, нужно было его только немного отредактировать. А вот уболтать Ворменталя сотрудничать выглядело задачей более сложного порядка. Ассистент написал донос за компанию. Догадывался, что другие уже настрочили. В Конторе это было принято. Работать напрямую против Профессора он мог и отказаться. Контрразведке Ворменталь ничем не обязан, а реальных рычагов давления на него нет. На дворе ведь не 37-й год.

Как только программисты закончили работу, Тёркин пригласил Ворменталя в свой кабинет. Майор заранее не готовился к вербовке, не использовал никаких заготовок. Предпочитал работать от вдохновения, от импровизации. Вот и сейчас начал с того, что первым пришло в голову.

– На днях встретил знакомую. В кафе заглянули. Сидим, болтаем о том о сём. Я в шутку про глубокий минет упомянул. Не помню уже зачем. Просто пошутил. А она, вдруг выяснилось, курсы закончила. В Москве этому учат. Приходят дамы в класс, садятся за парты, на столах резиновые члены прикреплены. Презервативы натягивают и тренируются. Я удивился. «Как ты там оказалась?» «Подруга подсказала». «Какая подруга?» «Недавно познакомились». «Где?» Как ты думаешь, Ворменталь, где? Не угадаешь. В Школе Духовного Развития. Можешь представить? Оказывается, и такая в Москве есть.

Тёркин встал, подошёл к шкафу. И вдруг резко смахнул с полки десяток книг. Они шумно и неприятно грохнулись на пол, сминая страницы. Ворменталь от неожиданности дёрнулся. На обложках брошенных томов он разглядел портреты Булгакова и Блаватской.

– А недавно иду в сторону метро и в толпе краем уха слышу чужой разговор. Двое молодых разговаривают. «Типа, у нас с ним были отношения». «Это как?» «Ну, мы поебались, а потом он меня бросил». Такой вот диалог. Мерзкое словечко, правда? Коробит. Я мысленно пробовал заменить на «потрахались». Не подходит. Вся фраза ломается. Словно покурили – никаких отношений в итоге не возникнет. А сказать «у нас был секс», но это как «прошел снег» – нечто безличное. Как ни крути, а правильно – поебались. Выходит, при всей грубости… – Тёркин прервал монолог. Выдержал паузу.

Ворменталь выглядел растерянным.

Майор добавил в голос добродушия:

– Мне нужно, чтобы ты дополнил исходный код вируса Женского вот этим алгоритмом. – И достал из кармана флешку.

Недоверие забилось в зрачках Ворменталя. Майор зашёл к нему сзади и, наклонившись, шепнул:

– Или боишься испортить с Профессором отношения? А может страшно прервать с ним духовную связь?..

Майор работал ювелирно. О его допросах в Конторе ходили легенды. Подопытный взял флешку и ночью сделал всё, что ему было поручено.

Утром ассистент пришёл на работу, изо всех сил стараясь сохранить беззаботный вид. Через жалюзи полосками пробивался солнечный свет. Дымился кофейник на столе. В углу жужжал сервер. Первая половина дня прошла в делах. Надо было смастерить хитрый гаджет для агента в Южной Корее. Когда пришло время обеда, Филипп Филиппович распорядился постелить скатерть и достать столовые приборы. Профессор никогда не изменял этому порядку.

– «Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца – пламенный мотор», – с довольным видом напел он. – Ворменталь, ты даже не представляешь, что я задумал. Эти пламенные крылья, этот стальной мотор, а кроме того все кофемолки и соковыжималки мира – они все будут управлять человечеством ради своего удовольствия. Это будет феерично.

«Маньяк, – подумал Ворменталь, – правильно я его сдал». Ассистент искал оправдания предательству. Совесть не давала покоя.

Филипп Филиппович нарезал двадцатилетнего пармеджано-риджано и разлил «Бордо» по бокалам:

– Представь себе, это чудо из винограда в пять раз младше этого шедевра из молока. – Профессор с блаженством на лице начал поглощать еду. Он взял кусочек сыра и протянул Ворменталю. Ассистент начал пережёвывать продукт из провинции Парма, сделал глоток французского нектара…

Что-то надломилось в нём. Вкус, которым, казалось, невозможно было насытиться, собрал всё самое совестливое, что было в душе молодого человека. Разве можно обманывать того, рядом с кем ты ощущаешь красоту этой жизни?