Кейт Харт - Новенький

– Отлично! Давай его мне, я пойду оплачу покупку. А ты пока переодевайся. Ох, да, если вдруг ты не найдешь меня у кассы, значит я уже в соседнем бутике!

– Опять приглядела для себя мужскую рубашку? – усмехаюсь я.

– Она просто бесподобна!

Похоже, этот маленький фетиш моей мамы ни за что не искоренить: она жутко помешана на мужских рубашках, которые потом носит дома или, когда работает в саду. Даже у папы их столько нет. Но надо отдать ей должное, ведь ей удивительным образом удается сочетать их с самой разной одеждой, поэтому о моей маме невозможно сказать, что она одевается плохо. Всегда модно и со вкусом.

Не увидев её за кассой, я захожу в соседний бутик и успеваю заметить копну таких же шоколадных, как и у меня волос, что скрывается за выступом с табличкой «Примерочные». Направляясь в их сторону, я снова прокручиваю мысли о своей внешности. Все говорят, что я очень похожа на маму, а если это действительно так, тогда какого черта никто, кроме Барри так и не соизволил до сих пор пригласить меня на свидание? У мамы ведь толпы поклонников были, так и чем я хуже? Почему у нашего дома не слоняются парни и не ждут с содроганием в коленях моего появления?

– Мам? – зову я, пытаясь понять, за какой закрытой шторкой она прячется.

– Хейзи, я тут!

Кажется, в самом конце. Бурчание телефона в кармане джинсовой куртки отвлекает меня, и я медленно движусь к двум последним кабинкам, читая на ходу сообщения в девчачьем чате.

Сладкая Лиза:«Кто-нибудь уже воспользовался услугой «Накажи обидчика», которую предложила Пирс?

Сандра:«А она так называется?»

Сладкая Лиза:«А как иначе? По-моему, детский сад!»

Вот же сучка.

Дерзкая:«Ну вы даете! Идея то прикольная! Можно жаловаться на кого угодно!»

Сандра:«Там ведь не только жаловаться можно. Ещё и признаваться в чем-либо».

Сладкая Лиза:«В чем, например? В том, что ты лесбиянка?»

Сандра:«Я вовсе не лесбиянка! Я имела в виду другое. Можно написать признание в любви».

Сладкая Лиза:«Я же говорю – детский сад!»

Что ж, критика будет присутствовать всегда и во всем, нужно просто принимать это, как должное. Бросив короткий вздох недовольства, прячу сотовый обратно в карман и необдуманно резко распахиваю шторку, за которой оказывается вовсе не моя мама.

Я в ужасе таращусь на знакомое лицо, а потом в одну секунду мои глаза начинают хаотично метаться по обнаженному мужскому торсу и расстегнутых черных джинсах.

– Бог мой, сколько же эмоций на твоем лице! – самоуверенно усмехается Картер Прайс и смотрит на меня так, будто я считаю его королем вселенной и не верю своему счастью оказаться в поле его зрения. – Хочешь помочь с молнией?

– Не поняла?

Криво улыбнувшись, Картер кивает на свои расстегнутые джинсы и тихо говорит:

– Ты ведь для этого ворвалась в мою примерочную? Чтобы помочь мне с джинсами?

– Ещё чего! – фыркаю я, чувствуя, как лицо начинает пылать. – Я искала маму, ясно?

– Маму? О! – изображает он удивление и понимание одновременно. – Ясно. Твоя мама – папа. То есть, твой папа – на самом деле мама. Извини, я не хотел задеть. Просто не так выразился.

– Что? У меня традиционная семья, ясно?

– Ладно-ладно, без проблем, – разводит он руки в стороны. – Только не свирепствуй, а то у тебя вот тут, – вдруг подходит он близко и касается указательным пальцем моего лба, – появляется складочка, когда ты злишься. А если ты будешь злиться слишком часто, – черные глаза неотрывно наблюдают за моим лицом, а низкий голос превращается в шепот, – к выпускному состаришься и никто тебя не пригласит на бал.

И хотя его пристальный взгляд полон смеха и забавы, мне всё равно не удается сразу же бросить в ответ нечто колкое, ведь его внушительный рост как будто действительно превращает меня в маленькую букашечку, не способную справиться с огромным монстром по имени Картер Прайс.

– Ну, что? Не передумала? – поднимает он бровь и отступает назад, демонстрируя свои чертовы джинсы.

– Господи! – ахаю я, наконец, придя в чувства. – Калифорния явно выдохнула с облегчением, когда ты уехал оттуда! Надеюсь, в скором времени и Гринлейк будет ждать та же участь.

– Знаешь, откуда я и надеешься на мой скорый отъезд? – смеется Картер. – Не значит ли это, что вы уже долгое время думаете обо мне, юная леди?

– У меня есть дела куда важнее, чем насилование собственных мозгов мыслями о тебе. Так уж сложилось, что мы ходим в одну школу, и если бы я имела возможность приглушить этот невыносимый писк словесного вожделения глупых девчонок, то, наверное, до конца учебного года не знала бы о твоем существовании.