Вадим Андреев - Темные кабинеты. Повести и рассказы о любви

Я принял душ и улегся в постель. Не спалось. В голове крутились события последних дней. Если моя жизнь станет такой бурной, то надо потребовать дополнительные выходные.

В дверях стояла бухгалтер. Вот не помню я ее имени, да и ладно. На ней был дежурный гостиничный пеньюар из комплекта постельного белья. В руках на подносе была открытая бутылка шампанского и два фужера.

– Я похозяйничала без вашего разрешения и открыла бутылку из бара. А пить сама как-то не привыкла. Разделите компанию? – и не дожидаясь разрешения поставила всё принесенное на прикроватный столик, а сама забралась с ногами на кровать. Она осторожно разлила напиток в фужеры, один протянула мне, а сама стала любоваться поднимающимися пузырьками, ловя лучик света из приоткрытой двери.

– За Вас и вашу новую жизнь, – сказал я и махнул ей рукой с напитком и приготовился выпить, когда она потянулась своим фужером к моему, для чего практически прилегла поперек кровати. Не поднимаясь она выпила содержимое до дна и перевернулась на спину.

– Спасибо за пожелание и тост. Боюсь, что я бы не выбралась без Вашей помощи из этой катавасии. Особенно потому, что они подставляли всех сознательно, чтобы «замазать», сделать сообщниками. Сопротивляться этому означало потерять работу. Не сопротивляться – попасть в тюрьму. И что прикажете действовать?

– Знаете, у меня за двое суток столько впечатлений об этом филиале, что даже думать не хочется о возможных вариантах. Я понимаю, что Вы продолжаете думать о своем будущем. А я думаю о предложении, которое хочу Вам сделать.

– Какое?

– Я еще не принял решение, да и не сформировал еще для себя до конца его суть. Об этом поговорим завтра утром или к вечеру. Надеюсь, что я к тому времени созрею для разговора.

– Предлагаете мне идти в гостиную спать?

– Можете пока поболтать со мной, если хотите, но только не о работе.

– А о чем? Простите, я немного замерзла, – и она забралась ко мне под одеяло. – А о чем?

– Я не знаю. Мне в настоящее время просто лень думать, лень говорить, лень размышлять. Я хочу спать и не могу заснуть почему-то. Нет внутреннего напряжения, но и покоя внутри нет, расслабления.

– Для человека, которому лень говорить, вы сказали слишком большую речь. Не хотите говорить, – молчите и слушайте, – и она стала читать наизусть «Евгения Онегина». Сто лет, как мне кажется, я не читал и тем более не слышал это произведение. Я уже не помнил большинство текста. Текли минуты за минутами, а она всё читала и читала его вслух. Словно для усиление эффекта от поэмы она стала сначала трогать, потом гладить меня по грудной клетке. Голос действовал не усыпляюще, а как-то расслабляюще. Ее рука не встретив отказа стала гладить меня под одеялом всё ниже и ниже. Добралась до резинки трусов и проникла под них.

Я открыл глаза и встретился в полутьме с ее глазами. Она читала вдохновенно и азартно с таким выражением, что просто казалось, что сама жила или живет в те времена. Словно досконально знает всю атмосферу того времени. Потом она откинула покрывало, под которым мы оба лежали и сняла с меня единственную одежду, которая на мне была. Она забралась на меня верхом, и оказалось, что под тонким пеньюаром больше ничего не было. Наши половые органы, как оказалось, уже были готовы для соития и начали медленно соединяться всё глубже и глубже под мерные покачивания в такт читаемому стиху. Такое я точно никогда не испытывал и не предполагал: совокупление под поэму Пушкина, читаемую наизусть партнершей. Это на столько зажигало, что я кончил достаточно быстро. Несколько минут я лежал под ней без движения, продолжая слушать Пушкина, но потом выбрался из-под нее и пошел в душ.

Когда я вернулся, она лежала на животе, широко раскинув по подушкам руки, и мне пришла интересная идея. Я прошел в кабинет, тихонько взял из стола наручники. В спальне я обнаружил, что постель уже чистая, а партнерша плещется под душем. Она пришла закутанная в большое полотенце, сбросила его около кровати. Потом забралась на нее ногами и стола надо мной, то ли разглядывая меня в полутьме сверху вниз, то ли показывая мне свои прелести снизу вверх.

Я похлопал по поверхности постели открытой ладонью, и она послушно легла лицом вниз. Сев верхом, было не сложно приковать ее к массивной спинке в головах кровати, разведя руки на всю ширину кровати. Она не сопротивлялась. От интересной и необычной ситуации мой конь уже стоял.

– И что там происходило дальше? – спросил я ее про Онегина.