Степан Демидов - Кино для взрослых

С такими приятными мыслями в голове я и завалился спать.

Утром поехал на встречу с заказчиком, новым. Маринка дулась и не разговаривала. С заказчиком что-то не пошло – начал пальцы гнуть и гнать про то, что за те же деньги ему HD обещали. Интересно, кто? У нас в городе три камеры HD, и ни один владелец их на свадьбы не отдает. Короче, мне этот цирк надоел, и я с клиентом попрощался, типа как определишься, так позвонишь. Приехал домой, пообедал. Маринка фотки обрабатывает из Суздаля. Молчит. Ой, да и хрен бы с тобой! Начал музыку подбирать. Наша обычная приелась уже, надо было что-то новое. Сидел-сидел, слушал, искал, тут в плечо кто-то долбится. Снимаю наушники – жена стоит.

– Иди ужинать! – недовольно так. – Орешь, зовешь их всех, а они и не чешутся.

– Марина, – отвечаю, – я в наушниках. И работаю. Нам же денежки зарабатываю. Тебя что-то не устраивает?

Молча свалила на кухню. Сели, поели. Дети ушли, она посуду моет, я сиги достал. Хотел пойти в подъезд, но что-то меня понесло, я и говорю:

– Значит так, звоню сейчас Герману и отказываюсь.

– Конечно, тебе же деньги не нужны, – бубнит Маринка, не поворачиваясь.

– Мне деньги нужны, – отвечаю. – Но и нервы тоже не помешают. А если у нас дело с такого головняка начинается, то могу себе представить, что дальше будет.

– Может он себе представить! – опять бубнит. – А может, ты Аньку себе представляешь? Вон как сразу за идею ухватился!

Я прямо ушам не поверил.

– Ты чего гонишь? – спрашиваю.

А она как заорет:

– Это я гоню? Да ты на себя посмотри!

И как херакнет тарелку об пол. Я стою, охренел. А Маринка плачет, руками закрылась и из кухни выскочила. Постоял, закурил прям на кухне. Думал долго, потом пошел в зал, начал ноутбук упаковывать. Маринка на диване лежит, всхлипывает. Я камеру беру, чехол, все в большую сумку. Слышу, шмыгать носом перестала.

– Давай-давай, беги к своей шмаре! – говорит. – Все понятно! Только и ждал момента всегда.

Меня прямо в жар кинуло. Собрал сумку, тащу к выходу.

– О детях бы подумал! – говорит.

Ладно, дверь открыл, спускаюсь. Доволок сумки до машины, забросил, поднимаюсь за остальными. Маринка уже в коридоре стоит. Отодвинул ее в сторону, забрал сумку.

– Так вот и уйдешь? – говорит.

– Да, – спокойно стараюсь говорить. – Так и уйду.

– И на меня тебе плевать?

– Ну, так тебе же на меня плевать? Вот у нас и взаимность.

– Значит, это правда?

Остановился, посмотрел на нее.

– Марина, – говорю, – какая правда? Ты что-то придумала, на это сама же обиделась, а теперь я в этом виноват? Я давно свалить хотел? А что ж я тогда все в семью тащу? Не завел вон, как другие мужики, заначку и не складываю туда ничего, а все тебе и детям.

Стоит, молчит.

– К Аньке свалить я хотел? А что ж не свалил по-тихому? Сели бы с ней на поезд и в Москву, да зажили бы там. А вы с Валериком парьтесь тут с детьми, как хотите. Что ж я так не сделал?

Опять молчит. А я уж завелся, кипит прямо все внутри.

– Как маме твоей зубы сделать – на, возьми сколько надо! Папа твой машину поцарапал – давай поможем, базара нет! В Египет лететь? Давайте, собирайтесь! Все в семью тащишь, еще и с говном мешают.

– Ладно, чего ты завелся? – Маринка тихо так говорит.

– Это я завелся?

– Ну все, пойдем, поговорим нормально.

– Никуда не пойду! – уперся я. – Пока не извинишься, никуда не пойду.

Постояли, помолчали. Потом она и говорит:

– Ладно, извини!

– Ни хрена не ладно! – отвечаю. – Давай нормально.

– Ну прости! На нервах была. Доволен теперь?

– Марина, нет! – отвечаю. – Ни хрена не доволен! На каких нервах, Марина, что ты несешь?

– Так из-за Аньки…

– Да при чем тут, мать твою, Анька? Мы или будем это делать, или нет. И не важно с кем – с Аней, с Галей, с Машей. Или делаем, или не делаем.

– Да делаем, конечно! Просто она же моя подруга…

– Да хоть сестра! Это деньги, Марина, ты понимаешь? Но деньги непростые. Стоит только чуть-чуть слажать, и мы уже не получим, а отдадим. Причем все, что у нас только есть. Поэтому давай сейчас с тобой договоримся – никаких подружек, намеков, подозрений и прочего, понятно? Или даже не начинаем ничего.

Посидели, помолчали…

– Ладно, прости, – тихо уже говорит. – Просто день тяжелый, так неожиданно все. Сложно еще все так.

– Ничего сложного! – отвечаю. – Все как обычно. Как и любую свадьбу снимаем. Только молодые не танцуют, а ебутся. И денег нам в итоге – целый мешок.

Улыбается.

– Что, прям правда бы ушел?

– Да, правда! – серьезно говорю. – Такое дело из-за бабьих штучек обосрать нельзя, понимаешь? Это миллион!