Ви Корс: Туман и Молния. Книга 18

И Ник принял её с радостью, получая удовольствие от нужности кому-то, просто так, просто потому что ты принадлежишь семье. От этой любви и заинтересованности в нём Корса он расцвёл, стал менее дёрганным, стал меньше пить, и принимал восстановитель только чтобы поддерживать организм, погубленный Чёрной водой, только потому, что уже не мог обходиться без стимуляторов, но теперь не ради кайфа. Он был весёлым, расслабленным, у него тоже было хорошее настроение. Он ластился к Корсу и смотрел на него преданными глазами, беспрекословно слушался любого его слова и сам не отлипал от отца ни на минуту. При этом Корс понимал, что Ник уже сильно покорёжен и испорчен, и с ним можно всё же обходиться не совсем правильно, и Ник это безропотно принимает. И сразу, как только Корс изъявляет желание, послушно открывает рот, не испытывая при этом никакой обиды на Корса за то, что тот сексуально использует его. И мягкий характер сына нравился Корсу, нравилось немного властвовать и приказывать. Ему нравилось, что Ник по сравнению с ним маленький, и нравилось чуть надавливать ему на затылок, принуждая опускаться на колени. Ник поднимал на него свои светлые глаза и смотрел как преданный щенок, а Корс выл и кончал ему на лицо, на его губы и кольца полукровки.

Корс не сомневался, что Ник действительно его полюбил, он был послушен, нежен и покладист. Корсу казалось, что вернулась его счастливая жизнь с Инесс. Инесс была такой же красивой, нежной и любящей. И такой же спокойной, молчаливой и покорной. Но Корс не мог забыть, что было дальше, каким недолгим было его счастье, и сейчас он боялся, что это счастье снова отнимут, боялся панически, до дрожи, и если бы он мог, он бы привязал Ника к себе и не отпускал бы ни на минуту.

Корс очень любил сына, он был абсолютно счастлив рядом с ним, и в тоже время боялся, дико боялся его потерять. Он мучил его своим неусыпным вниманием и контролем, никуда не отпуская от себя, и ходил за ним по пятам, даже когда Нику было нужно отлучится по нужде.

Этот страх потери с каждым днём становился всё сильнее. Если раньше он маячил где-то на горизонте, то теперь приближался так же, как и они сами приближались к Чёрному городу, всё ближе и ближе. Как грозовая туча, страх заволакивал ясное голубое небо, предрекая грозу и становясь бесконечным тревожным фоном, не отпускающим Корса ни на мгновение и отравляя моменты радости.

Ник не выказывал ему никакого недовольства. Абсолютно покорный, как кукла, он и напоминал Корсу куклу своим красивым лицом, которое часто было недвижимо расслабленным, как маска, без эмоций и мимики. Своими прозрачными, как стеклянные серо-голубые бусины, пустыми глазами в длинных, действительно кукольных ресницах. И светлыми длинными прядями обрамляющими белое, словно фарфоровое лицо. Корс не мог отвести от него взгляд и как одержимый спрашивал по сто раз на дню: «Ник, ты любишь меня? Ник, ты со мной?» И Ник неспешно поворачивал голову, и на его лице появлялась легкая, нежная улыбка, обращённая к Корсу, он неизменно отвечал: «Да. Да», и снова замирал.

И в то же время, когда днём Ник заслонял глаза чёрными очками, надевал маску, и Корс больше не мог видеть его глаз и не мог любоваться на его лицо, когда Ник переставал быть красивой куклой и его сыном от Инесс, Корс любил его ничуть не меньше.

В дороге время от времени к ним подъезжали нечистые. Ник быстро перебрасывался с ними короткими фразами, и часто, общаясь, вдруг начинал хрипло смеяться глухим недолгим смехом, звериным, нечеловеческим. В эти моменты Корс тоже любил его, потому что тогда он слышал и понимал, что его Ник всё же больше близок к нечистым, чем к людям. Что он грязный нечистый, бездумный наркоман и пьяница, преступник и человеческий отброс с осипшим голосом и хриплым смехом. Но он любил его этот сиплый голос и желал его, такого грязного и конченного, ничуть не меньше. Он желал его любым: и послушным человеком, и Демоном, желал и красивую куклу, и грязного наркомана, и злого, и доброго. Корс хотел и того и другого. У него буквально вставал, когда Ник разговаривая с Зафом или Парки, начинал смеяться, и этот недолгий короткий и хриплый смех… а потом Ник оборачивался к Корсу, видимо, чувствуя его эмоции, и говорил:

– Вкхитор, шкхто?

И у Корса всё внутри замирало, от этих его бесконечных «кх» и «шх». Ник это «слышал», он смеялся и разговаривал с нечистыми, а потом, слыша от Корса эту любовь, это безумное вожделение, поворачивался к нему, и Корс понимал, что он смотрит на него сквозь чёрное стекло. Ник прикладывал горизонтально развёрнутый палец в чёрной перчатке к маске на уровне рта и чуть поднимал кисть вверх, и Корс уже привык к этой его «улыбке» и любил её тоже.

Читать дальше