Олег Рыбаченко - Необычайные приключения Фай Родис

Никто ей не мешал, даже когда Фарай вскочила вверх и зависла, упираясь ногами в стены.

Потренировалась, но все равно ощущала скуку. Тюрьма и есть тюрьма. Днем шумно, ночью тихо. Но стены толстые и шумы и днем долетают приглушенные.

Фарай определено скучала, тем более её донимало чувство голода. Пайку ей давали определено недостаточную для сильного и вечно юного организма, а передач получать не от кого.

Вспомнился древний роман: граф Монтекристо. Да не сладко приходилось в одиночке Дантесу. Тем более у него в подземелье было, пожалуй, похуже, чем в Бутырской одиночке. Тут все-таки более-менее чистая камера и не слишком темно, а ночью даже включают неяркие лампочки.

Фарай подумывала, не убежать ли ей? Все-таки с её способностями ничего не стоит заставить надзирательницу саму открыть двери камеры. И затем наслаждаться свободой!

А что она может даже и уйти в подполье, или смотаться за границу. С её способностями это очень даже запросто! И Фарай уже даже наметила себе день для побега, но…

Вечером её вызвали на допрос. Девушке нацепили наручники, причем какие особые, с толстой цепью, и ножные кандалы. В сопровождении автоматчиков повели во внутренний двор. Какая-то баба в переднике воскликнула: Фару костоломную ведут.

Бутырка при этих словах зашумела. Фарай же в ответ подмигнул. Вот и блатные ей уже кличку придумали. Будет в авторитете топтать зону. Если до этого заживет. Впрочем, если бежать, то ей и автоматчики не проблема. Они всего лишь машины по образу мышления. А значит, легко поддадутся гипнозу.

Но надо сначала узнать, куда её везут. Может быть, судьба разрешиться в её пользу — во всяком случае, добавиться ясности. Все же изрядно воняет в общих камерах и одиночка не самый худший вариант.

Фарай посадили в наглухо закрытый воронок и повезли. Девушка немного нервничала. Все же быть заключенной не самая лучшая участь. Кроме того она никак не могла решиться, что делать. Проявить осторожность или резкость. Наладить контакт с властями или наоборот перейти в жесткую оппозицию.

Россия 2017 года страна почти чисто капиталистическая. И, пожалуй, в ней капитализм даже более дикий, чем на западе. В этом плане истинному коммунисту общение с властью не слишком приятно. Тем более она насмотрелась на полицию и оставила о ней не самое благоприятное впечатление.

Впрочем, в семье не без урода. И среди апостолов нашелся Иуда, и среди полицейский встречаются оборотни. Тем она, похоже, действительно сбила случайно при падении депутата правящей партии и на руководящем посту. Диво что все так на стену полезли.

А судебный процесс проблематичный. Человек без роду и племени, даже еще красивая женщина стала убийцей. Что подумают журналисты и народ? Что нашли козла отпущения, да еще без орудия убийства! И как будут неубедительно смотреться силовики при подобном процессе?

Фарай нацепили на голову черный пакет и вывели на дворик. Хотя ничего и не видно, но девушка босыми подошвами ощутила, что это тоже тюрьма. И по-видимому Лефортово. Чувствует и по звукам, а слух у Фарай не хуже, чем у самой породистой ищейки. Да и по голосам можно узнать, что к чему.

Девушке толкнули штыком в спину. Фарай рассердилась, и конвоир неожиданно ощутил у себя сильную резь в животе. Застонал, опустив автомат.

Пленницу ввели в коридор, потом она поднялась по обшарпанным ступеньками. Когда сняли черный пакет, Гродис оказалась в просторном кабинете. Напротив сидел человек с погонами генерал-лейтенанта. Он смотрел добродушно и улыбался. Фарай кивнул ему. Генерал вежливо произнес:

— Вы очень красивы.

Гродис небрежно кивнула в ответ:

— Весьма банальный комплимент…

Генерал-лейтенант согласно кивнул:

— Банальность как ржавчина… Но вы женщина редкой красоты и удивительно гармоничной фигуры.

Фарай сухо ответила:

— Я знаю!

— Ладно… — В голосе генерала истекал мед. — Вы что предпочитаете чай или кофе?

Фарай коротко ответила:

— чай.

— А я кофе.

Вошла девушка с крашенными волосами и поставила чашки. Фарай усмехнувшись, заметила:

— Я все еще в кандалах.

Генерал вежливо заметил:

— Вы очень опасная женщина. Рвали наручники, вырубали уголовниц.

Фарай ответила словами Ленина:

— Всякая революция тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться!

Генерал хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Браво! Вы весьма остроумны!

Гродис строгим тоном произнесла:

— Спасибо за комплимент. Но вы меня вызвали не для того, чтобы расточать похвальбы!