Олег Рыбаченко - Необычайные приключения Фай Родис

Моника хихикнула, и заметила:

— А орки от медведей… Фавны вообще от козлов… Но вампиры? Не от летучих ли мышей?

Вампир жестко прошипел и заявил:

— От кого мы происходим — это большая тайна! И мы её свято храним!

Моника хихикнула и заметила:

— Так и храните её! В камере хранения!

Король вампиров в ответ слегка укусил красавицу за босую ножку. Ощутил вкус её благоухающей кожи. Какая она все-таки вкусная. Самой Монике не было больно, скорее щекотно, она, расслабив ножки, сама сунула их в пасть вампиру. Три длинных языка вампира стали щекотать гибкую и упругую подошву девчонки. А для тридцати тысяч лет вампира — пятьсот земных, это считай девочка!

Моника спросила вампира:

— А с графом Дракулой ты знаком не был?

Гайморит презрительно фыркнул:

— Этот тип был беглецом из нашего мира. Его на родине ожидал осиновый кол. А вот я например даже получал предложении достать его. Но подобное предложение не устроило меня ценой!

Моника сладострастно прочирикала:

— Так граф Дракула был преступником вашего мира?

В ответ маркиз неожиданно брякнул:

— Не стоит прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше, от прогнется под нас!

Моника хмуро рыкнула:

— Под вампиров не стоит, прогибаться!

Гайморит несколько нарочито рассмеялся. Они миновали Сатурн и помчались далее, наращивая скорость. За орбитой Плутона уже не так густо от всяких станций и различного рода крутящихся тел. Становится свободнее и скорость звездолета нарастает.

Хотя люди будущего и не нуждаются во сне как ранее, Монику слегка разморила. И ей приснилось…

Словно они попали в семнадцатый век, во время войны с индейцами. Её вместе с четырнадцатилетним сыном Джимом, поймали и привязали к грубо сколоченным из бревен креслам. Сорвали при этом одежду. Вождь индейцев Чинганчук, потребовал:

— Откройте нам тайну, где находятся сокровища Кортеса?

Моника презрительно фыркнула:

— Приди и возьми! От нас ты ничего не услышишь!

Сын Джим решительно подтвердил:

— И от меня тоже!

Тогда рослый индеец взял своей лапой босую ногу мальчишки, и поставил её на уголья. Джим сначала тяжело задышал, а затем стал тихонько стонать.

Моника строго посмотрела на сына, и шикнула:

— Не стони! Не доставляй радости палачам!

Мальчик замолчал, но вспотевшее мускулистое тело, и плотно сжатые зубы, выдавали как ему больно.

Другой индеец не спеша подошел к костру, зажег факел и поднес к связанными ногам Моники. Девушка ощутила сильную боль, но привычным усилием воли локализовала её, а затем заставила раствориться. Упругая кожа сопротивлялась воздействию огня.

Мальчишка, похоже, не владел подобным искусством отключаться, и держался только на самолюбии. Отчаянно пытался вырваться, и поднять ногу. Иногда ему удавалось оторвать, но затем индеец её снова прижимал, к горячим уголькам. Пахло паленым словно жарили шашлык. Подошва у мальчика покрылась крупными волдырями, которые лопались. Затем индеец поменял ногу, поставив еще здоровую ступню пацана на угли.

Джим снова глухо застонал. Все же ты не профессиональный шпион, а самый обыкновенный школьник СШВ.

Монике стало стыдно — она опытный разведчик, конечно, умела отключать отделы головного мозга и не чувствовать боль, и да и кожа у нее прочнее, чем у обычных людей. А вот её ребенок мучается, в этом проклятом индейском плену.

Моника проскрипела жестким голоском:

— Прекратите мучить Джима! Он все равно ничего не знает!

Вождь рационально заметил:

— Может и не знает… Но в этом случае есть шанс, что разговориться глядя на муки сына мать!

Моника свирепо сверкнула глазами и ответила:

— Я тоже ничего не знаю, а если бы и знала, то не сказала бы вам!

Вождь жестко приказал индейцу:

— Подпали ей сиськи! А то копыта слишком уж грубые и не поддаются!

Грудь и в самом деле нежнее и чувствительнее подошв. Моника ощутила боль куда сильнее и… проснулась!

Маркиз-вампир присосался к её соску и даже всадил клыки. Вот почему боль показалась самой настоящей. Моника оттолкнула ногами ухажера. Гайморит стукнулся и прошипел:

— Чертовка! Ты лишила меня кайфа!

Девушка-разведчица рационально заметила:

— Разрешения сосать свою кровь, я не давала! Да и вообще не хочу становится одной из вас!

Маркиз рассмеялся и заверил:

— Человек одним из вампиров стать не может! Это ваши древние предрассудки!

Моника вытаращила глаза и просипела:

— Да неужели? А различного рода свидетельства?