Арсений Лебедев - О том, как меня стали ненавидеть

Двоюродная сестра, когда выслушала мою историю про наших племянницу Машу и четвероюродную сестру Сашу, правильно подметила, что вся эта ситуация была архетипичным сюжетом для популярной некогда передачи со ставшим уже нарицательным названием «Пусть Говорят» Андрея Малахова, а то, что произошло со мной, было в высшей степени несправедливостью судьбы.

Но, погодите-ка… Когда это судьба поворачивалась к нам лицом, а не задницей, предлагая её промеж булок поцеловать вместо губ, мол, большего не заслуживаешь? И простите за такое вульгарное сравнение, но от злости другой ассоциации уже не возникает! Так вышло и в этот раз…

Началось всё с того, что однажды в гости к нашей семье пришёл мой троюродный брат Юрка с женой Оксаной и некоей странной доселе незнакомой мне особой. Оказалось, это была ещё одна моя троюродная сестра Марина. Попросила, чтобы я стал крёстным отцом для её дочери Оли, ибо более подходящих под церковный канон кандидатов просто не было.

– А точно ли можно? Мы же всё-таки родственники…

– Можно, можно! Седьмая вода на киселе! – отвечает сестра. Кто не знает, это означает, что родство уже настолько дальнее, что можно и крёстным папой быть, и в брак вступать, и так далее.

Ну, я и согласился. Раз вдруг внезапно обрёл родственников, о которых не знал всю жизнь, грех им не помочь. Родня всё-таки.

Да и вообще это круто, когда у тебя появляется нежданно-негаданно пополнение в семье в виде ранее незнакомых родных. Раньше жил, да жил себе с мыслью, что у нас семья маленькая: папа, мама, я, и отцовские сёстры с дочерьми, да у матери две тётки. Осталось ещё в этот список кошку, собаку и мышку, и скоро уже репку вытянем. А тут, оказывается, у батьки были двоюродный брат и сестра, подарившие мне двух троюродных братьев и сестру! Разве не классно?

С чем можно сравнить появление в твоей жизни новых родственников? Да только с индийским кино, пожалуй, с их неожиданными поворотами, когда два незнакомых прежде человека вдруг оказываются родными братьями или сёстрами, а потом танцуют под очередную весёлую и зажигательную песню с восточными напевами. Весело и приятно. Так однажды окажется, что и Путин – мой дальний родственник, и я, наконец, смогу сбросить с себя лицемерную маску вычурного либерализма, еле закрывавшую опухшую от чрезмерных амбиций рожу, и смогу уже, наконец, воровать государственный бюджет в библейских масштабах, одновременно поглядывая на остальных россиян, как на нищебродов, неудачников и тараканов под ногами. Впрочем, даже и те скромные родственники, что мне открылись, наверняка бы смогли поддержать в трудной ситуации, так что Господа нашего Бога Отца, Сына Христа и Святого Духа за то, что не родился в нужной семье, я никогда не винил.

Короче говоря, минусов реально нет. Чувствуешь себя не таким одиноким. Да и теперь не так сильно ругаешь маму с папой, что не подарили тебе братика или сестрёнку, а выдавили из себя в этот мир меня одного единственного, потому что кроме меня теперь, оказывается, в нашей большой семье есть ещё целое множество близких мне людей. А если вы, как и я намного позже, полностью или отчасти вольётесь в русло русского консерватизма, то оно ещё лучше! Консервативные идеи ведь так и гласят, что семья – главное! Семья – важнейший залог здорового патриархального, традиционного общества! И сколько подвоха ни ищи, ты всё равно его не найдёшь, если не придерживаешься, конечно, прямо противоположных взглядов на общество и семью. Важно только, чтобы среди членов семьи было как можно меньше идиотов.

Тогда мне казалось, что мои точно не могут быть этими самыми идиотами. Беды не предвещало абсолютно ничего. Мы удачно крестили мою племянницу, бахнули водки сто граммов, чтобы это дело успешно обмыть, и попутно закусили вкуснейшими соленьями. А ещё я неожиданно для себя обнаружил, что у крестницы была сестра – соответственно, ещё одна моя племянница.

В тот день она мне особо ничем не запомнилась кроме того, что ответственно следила за младшей сестрой и ещё одним племянником – сыном моего брата. Так что пока и зацикливаться на ней не будем.

Что до племянника, звали его Сеня – матершинник лютый в свои четыре года от роду. Но главное не то, что он ругался уже в таком возрасте, а то, что даже при взрослых браниться не стеснялся! Мама с папой же ничего с этим не делали не потому что не могли, а потому что не хотели. Мол, уже столько раз разговаривали, и всё без толку.