Джэки Иоки - Мне бы в небо

Жизель зажмурилась, откидывая голову на дверь.

На роль любовницы она точно была не согласна. Брак для неё был чем-то святым, неприкосновенным. Её родители так трепетно относились друг к другу, что она даже не могла представить, чтобы у отца появилась другая женщина. Её воспитывали в верности и уважении. И Жизель точно не собиралась быть яблоком раздора и лезть в чужую семью. Да и быть заменой кому-то было противно. И сейчас она всё больше корила себя за то, что невольно сделала.

«Чёрт, Жизель, но ты же не могла знать. И он ничего не сказал. О, конечно, не сказал. А кто бы сказал?»

В её груди вдруг поднялась волна гнева на капитана, и она сжала кулаки, ударяя ими по полу.

«Да как он мог, чёрт возьми! Как ему самому от себя не противно после такого? Ха. Ты забываешь, Жизель. Для мужчин это нормальное дело. Они мыслят совсем по-другому».

А потом пришёл страх, заставивший её подскочить с пола и нервно закружить по комнате.

«А если он заставит меня? Что если после того, что я рассказала, он пригрозит мне, что завалит мою учёбу, если я не соглашусь и дальше спать с ним? Неужели придётся поступиться своими принципами и совестью ради мечты? И стоит ли мечта обмана?»

Столько вопросов и ни одного ответа.

В дверь тихо постучали. От этого стука сердце замерло на мгновение, а потом пустилось вскачь с удвоенной силой.

Стоя в душе, Алекс думал о том, как заберётся сейчас в кровать, прижмёт к себе маленькую рыжую девчонку, которая так внезапно ворвалась в его жизнь, а утром разбудит её поцелуями. И несмотря на то, что они весь день занимались сексом, только от одной мысли об этом в паху заныло, а по всему телу прошла волна возбуждения.

«Так, а ну успокойся. Что-то ты совсем разошёлся. Бедная девчонка скоро не сможет ходить, если вы продолжите в том же духе», – одёрнул он себя, намыливая голову шампунем и тут же перепрыгивая мыслями на то, как она перебирала пальцами его волосы, когда он лежал на её животе. Внутри разлилось приятное тепло, и тут же захотелось снова почувствовать эти лёгкие прикосновения тонких пальчиков, заставляющие его кожу покрываться мурашками, всё тело расслабляться, а мозг отключаться в блаженстве.

Он вообще с трудом понимал, что с ним происходит. Воспитанный в семье двух военных, он не привык к ласке. Мать с отцом любили друг друга, уважали, но в силу своей профессии были жёсткими и бескомпромиссными. Даже друг с другом. Не спускали с рук ошибки ни себе, ни сыну и дочери, воспитывая их под стать себе. В семье у них не принято было обнимать или целовать детей, разве что в самом раннем детстве. Он просто не знал, как это быть нежным, показывать эмоции. Именно из-за этого ушла его жена, назвав чёрствым сухарём и агрессором. И Алекс прекрасно понимал, что она права. Хотя Кэтрин и сама была далеко не паинька, закатывая такие истерики, что лопались барабанные перепонки и кровь из ушей лилась ручьём.

Но он любил её, или, по крайней мере, тогда думал, что любил. Поэтому когда Кэтрин ушла, он зарёкся строить какие-либо отношения и подпускать к себе кого-то слишком близко. Ему это просто было не нужно. А секс, в котором он тоже всегда был жёстким, можно было в любой момент найти в баре, на крайний случай воспользоваться платными услугами профессионалок. Да и с его работой какие могут быть отношения, когда он большую часть года проводит либо на базе, либо на боевых вылетах по всей стране или даже за её пределами.

И Алекса вполне устраивала его жизнь.

«Устраивала. Ага. В том то и дело», – с удивлением думал он, растирая гель для душа по своему телу. Расцарапанная спина защипала, но он только улыбнулся.

Девушка, что спала сейчас в его постели, тоже была жёсткая, сильная, знала, чего хочет, и была готова перегрызть за это горло. И он уважал её за это, в какой-то степени даже восхищался. Но в то же время Жизель не утратила свою непосредственность, нежность и хрупкость.

Стоило только ей поцеловать его, и мир переставал существовать. Хотя обычно он не позволял девушкам проявлять инициативу, предпочитая полностью контролировать процесс. Но за эти сутки он позволил ей достаточно много, и даже получал удовольствие от того, как она исследует его, как раскрывается сама, следуя своим желаниям. Нет, Алекс не влюбился. Он в принципе не допускал мысли, что после ухода бывшей жены четыре года назад способен хоть на какие-то чувства. Потому что уходя, она вырвала и растоптала его и так холодное сердце. Но Жизель волновала его, заставляя приспустить свою броню. С ней хотелось улыбаться, быть мягче, осторожнее. Её хотелось всё время касаться.