Фасо Буркина - День откровений

— Это моя самая большая тайна от тебя. Покорнейше, прошу простить меня, за адюльтер с твоей сестрой и племянницами.

Людмила долго размышляла. Не выказывая эмоций, наконец, произнесла:

— Думала ты так и унесёшь её в могилу…. Когда я поехала хоронить маму, Ритка в пылу ссоры, заявила: «Ты думаешь твой Сереженка золотце? Вот хуй тебе! Блядун он, каких свет не видал. Развлекался тут со мной. Потом ещё Таньку выебал. И Верку не забыл, кобелина!»

— Я сначала посчитала, что это она со зла так говорит. Она всегда начинала громко материться, когда злилась, бывая неправа. Но она сообщила о деликатной родинке на твоём паху. Когда я осталась с Верой наедине, она подтвердила Риткины слова. Только сообщила, что это было по согласию со всеми участниками. И:

«Кто больше блядун, ещё надо рассудить, ибо это мама втянула вашего, тётя Люда, мужа в оргию!»

Супруги лежали, размышляя о том, что возможно зря они затеяли день откровений. Всё-таки до этого жилось лучше. Сергей больше клял себя за несдержанность.

«Мог ведь рассказать о любом другом адюльтере. Нахрена, ты распустил язык!? Мудак! Хотя, Люда и так знала…! Всё-таки ты мудак, Серый!!! Знала и молчала, значит, она дорожит тобой. Не закатила скандал по приезду. В сорок восемь лет она была ещё красатулечка. Могла выйти замуж за более верного человека. Дети к тому времени уже обзавелись своими семьями. Стоп! А может у неё такая же громоподобная тайна? И она прощает меня, искупая свою вину?!»

— Знаешь, Серёженька, не кори себя. Ты правильно сделал, облегчив душу. Всё-таки она камнем лежала в твоём сердце. Можно даже сказать, что это мне кара божья за мои измены тебе. Я первая начала. С Николаем, сантехником, всего через два года после свадьбы. Хотя я запретила ему приближаться ко мне, всё равно желала…. После случившегося, моей мечтой была опять авария водопровода. Чтобы крупный сантехник закрывал моё тело от кипятка. Затем вылизывал мои соки. Это прямая измена…. Нет, не мешай…. Дай покаяться…. Ведь ты такой же амбал, тоже мог прикрыть меня от варева. А уж о куннилингусе говорить не стОит — ты отменный мастер. Значит, я желала совокупиться как сучка дворовая с посторонним кобелём! Думаю, что, если на устранение желаемой аварии пришёл другой мастер, совершил такой же подвиг и попросил интима — согласилась бы. Разве не сучка…, а?

— Давай весёленькое вспомним! Что ты насчёт насильник-жертва говорила? Давай, своим излюбленным манером от третьего лица выдай. Люблю, когда ты материшься! Давай, золотце, повесели себя, меня.

— Запах хлороформа, — улыбнувшись, начала Людмила, — настиг женщину на пороге её квартиры. Она только успела открыть замки и всё. Дальше провал в памяти. Очнулась она на своей постели. Так ей чудилось, по крайней мере. Наркоз ещё не до конца улетучился из головы. Также мешала повязка на глазах. Хотя в щёлку под повязкой можно было разглядеть её любимые обои. Закричать она тоже не могла из-за кляпа. Вытащить кляп мешали завязки на руках. Чувствовались завязки на щиколотках.

Распятая женщина, мыча сквозь кляп, показала, что ей не нравится такое положение дел. Мычать мычала, но её никто не слушал. Тогда она сама прислушалась. Где-то слышалось шипение газовой горелки, кто-то мешал что-то ложкой в посуде. Незнакомец отключил газ и направился в её сторону. Это она поняла по приближающимся шагам.

Женщина опять начала мычать, требуя отпустить её. В щёлочку, она увидела бёдра. Мужчина пятился задом, светя голой волосатой жопой. Злодей вёз за собой сервировочный столик. Перед насильника…, а это мог быть только насильник! Кто же будет ходить по квартире… по её квартире, голожопым? Так вот — перед его прикрывал фартук, который она самолично кроила, обмётывала замысловатым крестиком.

«Для себя. Тварь, для себя, блядь!». — мычала жертва.

Мужчина не обращал внимания на звуки из-под кляпа. Переставлял различные вещи на столике. Вещи были с фаллическим намёком — губнушка, морковка, огурец, флакон освежителя воздуха, бутылка вина, пластиковая бутылка из-под растительного масла объёмом один литр. Рыцарь зла, поднял лежащие на том же столике портняжные ножницы. Её ножницы!!! Подошёл к жертве и начал разрезать брючину её любимых брюк из хэбэ ткани. Покромсал одну штанину, вторую. Разрезал пояс и выдернул рванье из-под женщины.

«Приговор ты себе подписал. Минимальное наказание за это кастрация. Публичная, блядь, кастрация, ты слышишь, мудила?»

Что можно сделать за уничтожение её выстраданных джинсов, женщина ещё не придумала.