Фасо Буркина - Мотель Бейтсов

Потом папа поставил корову на четыре точки и продолжил… сношать раком. Вымя коровы колебалось в такт толчкам. Она заметила меня, но ничего не сказала папе, который также как физрук замер. Они опять легли на постель. Ника потянула одеяло, укрыла его и себя. Всё это под восторженные взоры на меня. Сука! Как же я хотела изрубить говядину топором.

И после этого началось. Она думает, что я уже уснула, идёт к отцу, там они опять… совокупляются. А я извожу свои нервы. Страдаю. Ведь у меня сисек нет, жопа тощая. Ну и что, что лицо красивое? Через месяц таких страданий лицо стало безобразным. И голос всё никак не ломается, не становится женским. Хорошо хоть месячные пошли.

А эти уже не скрываются от меня — просыпаются в одной постели. Ты, взрослый мужик, как ты не мог знать, что она забеременеет? Пузатой в школу ходить стыдно. Отец сходил в школу оформил документы об окончании восьмилетки.

Одно хорошо — в доме появилась хозяйка, всегда убрано, кушать готово, одежда поглажена. Я только матерью её не называю, в отличии от отца, который чмокает её по приходу домой, назвав матерью, спрашивает о делах, состоянии плода.

И вот я взрослая, а всё равно прусь с ними в какой-то Замухрыньск. Хотя вот этого своего статуса я заслужила сама, однажды оказав помощь отцу в подсчёте затрат на рейс. Тогда помнится мне, он сидел, подсчитывал сколько получилось дохода за ходку. И так как с математикой я дружу, то быстро нашла ошибки в его расчётах, которые на порядок уменьшили его прибыль. В следующую ездку они пригласили меня. В качестве счетовода. И после этого я езжу с ними, потому как они опять лохонутся, их обсчитают на заправках. Пришлось также вызубрить правила дорожного движения, новые указы и постановления для регулирования отношений водителей и инспекторов.

Вот такой, блин, семейный подряд. Два водителя и счетовод. Я бы не ворчала, но сутками трястись в прокуренной кабине, без возможности расправить тело хоть во сне, три раза в день жрать ту же самую лапшу или засушенное пюре.

Скорее бы доехать до плато. По моим знаниям карты этой области, там была деревня, напроситься в ней к кому-нибудь на постой, хоть на ночку. Даже на матрасе на полу расправить тело. А если бы они угостили нас отварной картошечкой, то вообще бы прелестно было бы.

Ника ворон шугает, этим разбудила папашу, дура жирная. Вот почему так природа устроила — я много ем, не поправляюсь, эта корова, подножного силоса перекусит, и толстеет? Гормоны видимо. Правда, когда Ника была беременна, тоже жрала дай Бог. Мы трое знаем от кого ребёнок, который умер через неделю после рождения, а соседям и знакомым говорим, что Вероника залетела от одноклассника.

Чуть позже.

Спит мой родной муж-отец. Хоть выбоин стало меньше, не так трясёт. Как же я люблю тебя, муж мой. Жаль только, чо малыш наш умер. А мы уже имя придумали ему — Сашенька. Верка потом вычитала в тырнете, чо ин… инсес…. Тьфу ты, чёрт! Инцест виноват в смерти. Объяснила причину и сказала, чо мы не должны трахаться. Особенно должны предохраняться, если продолжим. Грамотно объяснила. Она единственная видела и не раз, как папа ебал меня. Уже не называл Люськой, нежно целовал. Как начал во вторую ночь, когда я сама легла к нему в постель, называть Никой, так и продолжает до сих пор.

Пока ещё не сильно пузатая была, часто ездила с ним в рейсы, там мы миловались в кабине. Хорошо было. Особенно летом. Остановимся у реки или озера, голышом покупаемся и соединяемся телами. Поебёмся, покушаем и в спальник. Однажды почувствовала, что хочу ещё. Вот прям зазудело в пизде. «Коль, а я ещё разок хочу!», — говорю ему. «Давай попробуем разбудить нашего мальчика!». — отвечает. Целует в губы, в соски. А хуй не встаёт. Тогда я опускаюсь к нему и говорю: «Мальчик наш, ты должен подняться и удовлетворить свою девочку.», — целую в головку. Он дёрнулся, я ещё разок чмокнула. Он дёрнется, я чмокну. А потом положила толстую головку на язык и прикрыла её губой. Хуй дёргается во рту, наполняется кровью, как и пизда моя. Я постанываю от нового кайфа, сосу соску, двигаю головой. Надавливаю снизу на яйца, помогаю хую влезть глубже. И будто по-настоящему ебусь — пизда шевелит чем-то, будто хуй ласкает. Мне уже не нужен хуй в пизде, он находится в лудшем месте. Коля помогает мне — держит мою голову и двигает с удобной для него щастотой. Кончает мне в рот. А мне осталось всего капельку, я продолжаю сильно сосать, высасываю всю малофью. Сосу до тех пор, пока хуй не становится таким, каким был до нащала.